|
Челленджер погладил ее, успокаивая, по руке и сказал:
- Милое дитя мое, люди, сидевшие в поезде, были живыми не больше чем уголь, с которым они смешались, или углерод, в который теперь превратились. Когда поезд отбыл с вокзала Виктории, он вез еще, правда, живых людей, но уже задолго до того, как достиг своей цели, он был наполнен одними только мертвецами.
- Во всем мире происходят, несомненно, такие же вещи, - продолжал он, между тем как у меня в воображении проносились картины необычайных происшествий. - Подумайте только о кораблях в открытом мэре: они ведь будут дымить и дымить, пока не погаснут их котлы или пока они не разобьются о подводные камни. А парусные суда - они будут продолжать носиться по волнам с мертвым своим экипажем и наполняться водою, пока дерево не сгниет и швы не треснут и пока они, наконец, одно за другим не пойдут ко дну. Быть может, еще и через сто лет Атлантический океан усеян будет старыми, покачивающимися на волнах обломками.
- А люди в шахтах! - сказал Саммерли со смехом, не говорившим о веселом настроении. - Если по воле какого-нибудь случая когда-нибудь снова появятся геологи на этой земле, то они будут строить забавные теории о существовании современных нам людей в угольных слоях почвы.
- В этих вещах я мало смыслю, - заметил лорд Джон, - но думаю, что отныне мир будет находиться в состоянии пустующего помещения, сдающегося в наем. Если вымрет все наше человеческое поколение, то откуда же взяться новому?
- Вначале земля была пуста и необитаема, - возразил серьезно Челленджер. - По определенным законам, связь которых лежит за пределами нашего знания, она заселилась. Отчего бы этому процессу не повториться?
- Мой милый Челленджер, вы не шутите?
- Не в моих привычках, коллега Саммерли, утверждать что-либо в шутку. Ваше замечание было излишне.
Борода у него величественно поднялась, и веки опустились.
- Ладно, ладно... Вы прожили свою жизнь упрямым догматиком и хотите остаться им до конца, - сказал Саммерли с кислой гримасой.
- А вы, коллега, были всегда совершенно лишенным фантазии спорщиком, и нет надежды, что вы изменитесь.
- Да, уж это верно, злейшие ваши враги не упрекнут вас в недостатке фантазии, - отпарировал Саммерли.
- Честное слово, - воскликнул лорд Джон, - это вполне соответствовало бы вашему характеру - истратить последний глоток кислорода на то, чтобы наговорить грубостей друг другу. Что нам до того, появятся ли снова люди на земле, или не появятся? Нам до этого, во всяком случае, не дожить.
- Этим замечанием, сударь мой, вы доказали чрезвычайную узость взглядов, - строго сказал Челленджер. - Истинно научный ум, - я говорю в третьем лице, чтобы не показаться хвастливым, - идеальный научный ум должен быть в состоянии изобрести новую отвлеченно-научную теорию даже в тот промежуток времени, который нужен его носителю, чтобы с воздушного шара низвергнуться на землю. Нужны мужи столь сильного закала, чтобы покорить природу и стать пионерами истины.
- Мне что-то кажется, что на этот раз одержит верх природа, - сказал лорд Джон, глядя в окно. - Случалось мне читать в газетах передовицы, судя по которым вы, господа ученые, ее покорили, но мне сдается, что она опять у вас отвоевала свою державную власть.
- Это только временная уступка, - сказал убежденно Челленджер. - Что значит несколько миллионов лет в бесконечном круговороте времен? Вы видите, растительный мир остался невредим. Поглядите только на листья этих платанов! Птицы умерли, но растения живут. Из этой растительной жизни в стоячих водах, в прудах и болотах возникнут в определенное время микроскопические организмы, пионеры беспредельно великой армии жизни, и нам как раз суждено в этот миг прикрывать ее тыл. А лишь только образуется этот низший вид живых существ, из него разовьется новый человеческий род с такою же непреложностью, с какою из желудя должен развиться дуб. Прежний круговорот повторится еще раз.
- Но разве яд не задушит в зародыше всякий след жизни? - спросил я.
- Возможно, что мы имеем дело всего лишь с одним слоем яда в эфире, со своего рода вредоносным гольфстримом посреди беспредельного океана, по которому мы плывем. Возможно также, что произойдет уравнительный процесс и что новая жизнь разовьется путем приспособления к новым условиям. Однако уж то обстоятельство, что сравнительно незначительного пересыщения нашей крови кислородом достаточно для борьбы с ядом, доказывает возможность животной жизни без каких-либо значительных органических изменений.
Дымившийся за деревьями дом ярко разгорелся. Огромные языки огня поднимались в воздух.
- Это в самом деле ужасно, - бормотал лорд Джон, которого этот пожар, казалось, потряс больше, чем все остальное.
- Что нам до этого в конце концов? - заметил он. - Мир мертв, сожжение - лучший способ похорон. Для нас сократилось бы время ожидания, если бы огонь поглотил наш дом.
- Я предвидел эту опасность и попросил жену принять против нее меры предосторожности, - сказал Челленджер.
- Они приняты, мой милый. Но в голове у меня опять начало стучать. О боже, какой ужасный воздух!
- Надо его опять улучшить, - сказал Челленджер и наклонился над цилиндром с кислородом. - Сосуд почти пуст, - констатировал он. - Его хватило почти на три с половиной часа. Теперь около восьми часов вечера. Мы проведем ночь довольно приятно. По моему расчету, конец должен наступить завтра утром в девять часов. Еще одним восходом солнца мы насладимся, мы одни на всем свете!
Он подошел ко второму цилиндру и в то же время открыл на полминуты отдушину над дверью. Когда воздух после этого заметно улучшился, а симптомы отравления у нас усилились, он опять захлопнул отдушину. |
