|
- Возьмем другой пример: допустим, блоха или комар ползает по нашему телу, но мы не замечаем этого до тех пор, пока насекомое не вонзит свой хоботок в кожу, которая и есть наша защитная оболочка. Это, кстати, служит нам неприятным напоминанием о том, что мы не одни. Теперь, надеюсь, вам ясна моя мысль. Опять во тьме забрезжил свет.
- О Боже! Так вы предлагаете вонзить жало в земную кору?
С удовлетворенным видом он закрыл глаза.
- Перед вами, - сказал он, - первый человек, который пробуравит эту огрубевшую шкуру. Можно даже сказать об этом, как о свершившемся факте: который пробуравил ее.
- Вы... сделали это?
- При весьма эффективном содействии Мордена и Ко; думаю, можно сказать: да, я сделал это. Несколько лет неустанной работы, которая, не прекращаясь ни днем, ни ночью, велась при помощи всевозможных буров, сверл, землечерпалок и взрывов и в конце концов привела нас к цели.
- Вы хотите сказать, что пробили кору?
- Если ваше замечание означает удивление, то это еще ничего. Но если оно означает недоверие...
- Что вы! Избави Бог, сэр!
- Вам придется принять мои слова на веру. Мы пробили кору. Если быть точным, то ее толщина составила четырнадцать тысяч четыреста сорок два ярда, или, грубо говоря, восемь миль. Возможно, вам будет интересно узнать, что в ходе работ мы наткнулись на угольные пласты, которые в конечном итоге возместят нам расходы. Нашей главной трудностью были подземые источники в нижнемеловых слоях и гастингские песчаники, но мы их преодолели. Теперь нам предстоит заключительный этап, и он пройдет у нас под знаком мистера Пэрлисса Джоунса. Вы, сэр, в роли комара, ваш артезианский бур - как жалящий хоботок. Интеллект сделал свое дело: мыслитель уходит со сцены. Теперь выход инженера, несравненного - с его металлическим жалом. Я достаточно ясно выражаюсь?
- Но вы сказали, восемь миль! - вскричал я. - Сэр, отдаете ли вы себе отчет, что пять тысяч футов - это почти предел для артезианского бурения? Правда, мне известна одна скважина глубиной шесть тысяч двести футов - в Верхней Силезии, но она считается чудом техники!
- Вы меня не поняли, мистер Пэрлисс. То ли я неясно выражаюсь, то ли у вас голова дырявая - трудно сказать. Я вполне представляю себе возможности артезианского бурения и вряд ли стал бы тратить миллионы на мой исполинский туннель, если мне нужно было бы пробурить шестидюймовую скважину. Единственное, что потребуется от вас, - это иметь наготове острый бур длиной не более ста футов, приводимый в действие электромотором. Вполне подойдет обыкновенный ударно-канатный бур, поднимаемый вверх с помощью противовеса.
- Но почему электромотором?
- Я, мистер Джоунс, даю распоряжения, а не объясняю. Прежде, чем мы закончим эксперимент, может случиться, - подчеркиваю, может случиться, - что ваша жизнь будет зависеть от того, насколько надежно налажено управление буром на расстоянии при помощи электричества. Надеюсь, это несложно сделать?
- Конечно, нет.
- Тогда готовьтесь. Дело пока не требует вашего присутствия, но необходимые приготовления можно сделать уже сейчас. Мне больше нечего добавить.
- Но мне необходимо знать, - возразил я, - какую почву предстоит бурить. Песок, глина, известняк - каждая порода требует особого обращения.
- Ну, скажем, желе, - ответил Челленджер. - Да, давайте пока считать, что придется бурить желе. А теперь, мистер Джоунс, у меня есть другие дела, поэтому желаю вам всего хорошего. Можете набросать проект контракта с расчетом ваших расходов и представить управляющему работами.
Я поклонился и повернулся, чтобы уйти, но, не дойдя до двери, остановился: одолело любопытство. Профессор уже яростно писал что-то, скрипя по бумаге гусиным пером, и недовольно поднял на меня глаза.
- Ну, сэр, что вам еще? Я думал, вы уже ушли.
- Позвольте все-таки спросить, сэр, каково практическое значение столь необычного эксперимента?
- Довольно, сэр, убирайтесь! - раздраженно закричал он. - Будьте выше низменной меркантильности и примитивного торгашества. Избавляйтесь от ваших убогих представлений о бизнесе. Науке нужны знания. Даже если путь познания сам ведет нас к цели, мы все равно должны прилагать усилия к ее достижению. Понять раз и навсегда, кто мы, где мы, почему живем, - разве это само по себе не величайшее стремление человечества? Все, сэр, проваливайте!
Его массивная черная голова вновь склонилась над бумагами и слилась с бородой. Гусиное перо заскрипело еще пронзительнее. Я оставил его, этого удивительного человека, ломая голову над странным делом, в которое оказался вовлечен с его легкой руки.
Вернувшись в контору, я застал там Тэда Мелоуна; широко ухмыляясь, он поджидал меня, чтобы узнать о результатах визита.
- Ну как, - воскликнул он, - ты не пострадал? Не было попытки нападения или оскорбления действием? Должно быть, ты вел себя с ним чрезвычайно тактично. Так что ты думаешь о старике?
- Это самый раздражительный, высокомерный, нетерпимый, самонадеянный человек из всех, кого я знал, но...
- Вот именно! - вскричал Мелоун. - Все мы спотыкаемся на этом но. Конечно, он именно таков, как ты говоришь, и даже хуже, но согласись, что к столь великому человеку неприложимы наши мерки и от него можно вытерпеть больше, чем от простого смертного. Не так ли?
- Ну, я не настолько близко с ним знаком, чтобы судить наверняка. Однако признаю, что, если все его слова - правда, а не бред сумасшедшего, страдающего манией величия, тогда он, безусловно, выдающаяся личность. Но неужели это правда?
- Конечно же, правда. Челленджер не станет зря говорить. Но насколько ты в курсе дела? Он уже рассказал тебе о Хенгист-Дауне?
- Да, но не вполне внятно. |
