|
Это внезапное бесшумное вторжение так потрясло меня, что я, задрожав, привскочил на койке и протянул руку за револьвером. Горинг тут же в очень вежливой форме извинился за неожиданное появление, и мне стало очень неловко за свою горячность. Он, бедняга, мучился от зубной боли и зашел попросить тинктуры опия, зная, что у меня есть аптечка. Что касается свирепого выражения на его лице, то он вообще не красавец, а при расстроенных нервах в призрачном свете луны легко вообразить всякие ужасы.
Я дал Горингу двадцать капель, и он ушел, горячо меня поблагодарив. Удивительно, как тяжело на меня подействовал этот незначительный инцидент. Весь день я чувствовал себя отвратительно...
Здесь я пропускаю в записях целую неделю нашего путешествия. За это время ничего значительного не произошло, и страницы моего дневника за эти числа заполнены описанием всяких мелочей.
7 ноября. Все утро мы с Хертоном просидели на корме. Мы входим в южные широты, становится все теплее. По нашим расчетам, позади остались уже две трети пути. Как мы будем рады увидеть зеленые берега Тахо и навсегда покинуть этот злосчастный корабль!
Сегодня, чтобы развлечь Хертона и скоротать время, я рассказал ему кое-что из своего прошлого. Между прочим, сообщил и о том, как получил в собственность черный камень, и, порывшись в боковом кармане старой охотничьей куртки, извлек его и показал своему собеседнику. Мы нагнулись над камнем, разглядывая странные бороздки на его поверхности, и в этот момент я заметил, что кто-то заслонил нам солнце. Это был Горинг. Он стоял позади нас и через наши головы пристально смотрел на камень. Не знаю почему, но он выглядел очень взволнованным, хотя старался взять себя в руки. Раз или два он показал на мой сувенир своим единственным пальцем, прежде чем овладел собой и смог спросить, что эта за вещь и как она ко мне попала. Вопрос был задан в таком грубом тоне, что я бы непременно обиделся, если бы не знал, насколько эксцентричен этот субъект. Я повторил ему все, что рассказал Хертону. Горинг слушал с напряженным вниманием, а затем спросил, известно ли мне, что представляет собой этот камень. Я ответил отрицательно и добавил, что знаю лишь о его метеоритном происхождении. Горинг спросил, пытался ли я проверить, какое впечатление произведет камень на негров. Я сказал, что нет.
- Пойдемте узнаем, что о нем скажет наш черный приятель за штурвалом, - заявил Горинг.
Он взял камень, подошел к матросу, и оба они принялись внимательно его рассматривать. Я видел, как матрос жестикулировал и возбужденно кивал головой, словно утверждал что-то, и как на лице его появилось выражение величайшего удивления, смешанного с благоговением. Вскоре Горинг вернулся к нам с камнем в руке.
- Негр сказал, - заявил он, - что это никчемная, бесполезная вещь и заслуживает лишь того, чтобы выбросить ее за борт.
С этими словами Горинг взмахнул рукой и, конечно, вышвырнул бы мой сувенир, если бы стоявший позади него матрос-негр не подскочил к нему и не схватил его за руку. Убедившись, что ему не удастся выполнить свое намерение, Горинг бросил камень на палубу и с крайне недовольным видом ушел вниз, чтобы не слышать моих сердитых упреков. Матрос поднял сувенир и с низким поклоном и знаками глубокого уважения вручил его мне.
Трудно найти объяснение этому эпизоду. Я окончательно прихожу к выводу, что Горинг своего рода маньяк. Но, однако, когда я думаю о том, какое впечатление произвел камень на матроса, каким уважением пользовалась Марта на плантации и как был удивлен Горинг при виде камня, мне остается сделать лишь один вывод: я действительно располагаю каким-то могущественным талисманом, перед которым преклоняются негры.
Больше не буду давать его в руки Горингу.
8 и 9 ноября. Стоит замечательная погода. За все время плавания была лишь одна небольшая буря, ветер неизменно попутный. Эти два дня мы шли быстрее, чем когда-либо.
Я люблю наблюдать, как нос корабля разрезает волны и кверху взлетают фонтаны брызг! Пронизывая их, солнечные лучи образуют бесчисленные маленькие радуги - «задрайки», как говорят моряки. Сегодня я несколько часов подряд любовался этим великолепным зрелищем, стоя на баке среди брызг, сверкавших всеми цветами радуги.
По-видимому, рулевой рассказал остальным неграм о моем чудесном талисмане, потому что они проявляют ко мне величайшее почтение.
Вчера вечером Хайсон обратил мое внимание на одно любопытное явление, очевидно, оптический обман. Высоко в небе, к северу от нас, появился какой-то треугольный предмет. Хайсон объяснил, что точно так же выглядит пик острова Тенерифе, если на него смотреть с большого расстояния. В действительности же остров в тот момент находился по крайней мере в пятистах милях к югу от нас. Возможно, это было облако или один из тех странных миражей, о которых всем нам доводилось читать.
Удерживается очень теплая погода. Хайсон говорит, что он и не подозревал, что в этих широтах так жарко.
Вечером играл в шахматы с Хертоном.
10 ноября. Становится все жарче и жарче. Сегодня с земли прилетели какие-то птицы и устроились на снастях, а между тем мы еще довольно далеко от материка.
Так жарко, что нам лень чем-нибудь заняться. Бездельничаем на палубе и курим.
Сегодня ко мне подошел Горинг и вновь задал несколько вопросов о камне. Я ответил довольно кратко, тем более что не совсем еще простил ему дерзость, с какой он пытался лишить меня сувенира.
11 и 12 ноября. По-прежнему идем хорошо. Я даже не представлял, что близ Португалии может быть так жарко. На суше, несомненно, прохладнее. И матросы и сам Хайсон удивлены.
13 ноября. Произошло совершенно необычайное событие, настолько необычайное, что его почти невозможно объяснить. Или Хайсон совершил потрясающую ошибку, или на наших инструментах сказалось какое-то магнетическое влияние.
Перед самым рассветом вахтенный крикнул с бака, что впереди слышен шум прибоя, а Хайсону показалось, что он видит очертания берега. Корабль сделал поворот, и хотя не было видно никаких огней, никто из нас не сомневался, что мы немного раньше, чем предполагали, вышли к португальскому побережью. Как же мы были изумлены, увидев утром открывшуюся перед нами картину! В обе стороны, насколько хватал глаз, тянулась линия прибоя. Одна за другой катились огромные зеленые волны и разбивались о берег, оставляя клочья пены. И что же оказалось за линией прибоя? Не покрытые растительностью берега и невысокие прибрежные утесы-Португалии, а огромная песчаная пустыня. Без конца и края простиралась она перед нами, сливаясь на горизонте с небом. Куда бы вы ни посмотрели - везде лежал желтый песок. Кое-где виднелись холмы фантастической формы высотой в несколько сот футов, но чаще всего взгляд скользил по открытому пространству, плоскому, как бильярдный стол. |
