- Да, сэр. Я стоял у двери, а он сидел за столом, спиной ко мне. Когда он кончил писать, он сказал: «Можете идти, я отправлю ответ сам».
- Чем он писал ответ?
- Пером, сэр.
- Он взял телеграфный бланк со стола?
- Да, сэр. Он писал на верхнем бланке.
Холмс взял бланки и, подойдя к окну, тщательно осмотрел верхний.
- Жаль, что он не писал карандашом, - разочарованно сказал он, бросив бланки на стол. - Вы ведь, Уотсон, не раз, наверное, замечали, что буквы, написанные карандашом, четко отпечатываются на следующем листе - это обстоятельство разрушило немало счастливых браков. Ну, а здесь, к сожалению, нет никаких следов. Это значит, что он писал мягким широким пером. И я почти уверен, что в этом случае нам может помочь пресс-папье. Ага! Вот то, что нам нужно!
Он сорвал лист промокательной бумаги, и мы увидели на ней загадочные иероглифы.
- Поднесите к зеркалу! - заволновался Сирил Овертон.
- Не нужно, - сказал Холмс. - Бумага тонкая, мы увидим текст на обратной стороне.
Он перевернул листок, и мы прочитали: «Помогите нам, ради всего святого».
- Это последние слова телеграммы, которую Годфри Стонтон отправил за несколько часов до исчезновения. Не хватает по меньшей мере шести слов. Но и то, что есть, свидетельствует о серьезной опасности, угрожавшей молодому человеку, от которой кто-то мог бы защитить его. Причем, опасность угрожала двоим - в телеграмме стоит «нам», а не «мне». Так что замешан еще один человек. И это, конечно, ночной посетитель Годфри Стонтона, который сам был в крайнем смятении. Но что у него может быть с ним общего? И кто этот третий, кому была послана мольба о помощи? Вот с него-то мы и начнем наши поиски.
- Значит, первым делом надо узнать, кому послана телеграмма, - предположил я.
- Совершенно верно, мой дорогой Уотсон. Эта глубокая мысль и мне пришла в голову. Но разве вам неизвестно, что если мы явимся на почту и потребуем корешок телеграммы, то служащие едва ли пойдут нам навстречу. Столько еще у нас бюрократизма! Однако, если взяться за дело с умом и тактом, то можно, пожалуй, надеяться на успех. А теперь, мистер Овертон, я хотел бы в вашем присутствии просмотреть бумаги, оставленные на столе.
Холмс переворачивал быстрыми, тонкими пальцами письма, счета и записные книжки, изучая их живым, проницательным взглядом.
- Ничего интересного, - сказал он наконец. - кстати, ваш друг, кажется, не жаловался на здоровье. Его ничего не беспокоило?
- Нет, он здоров как бык.
- Вы когда-нибудь видели его больным?
- Ни разу. Однажды он расшиб ногу, и еще как-то у него сместилась коленная чашечка, но все это пустяки.
- И все-таки, возможно, он не так уж здоров, как вам кажется. По-моему, он чем-то болен, но держит это в тайне. С вашего согласия я захвачу с собой некоторые бумаги, они могут понадобиться нам в дальнейшем.
- Одну минуту, - послышался скрипучий голос, и, оглянувшись, мы увидели в дверях смешного старичка, размахивающего руками. На нем был порыжелый сюртук с развязавшимся белым галстуком и цилиндр с необычайно широкими полями. Он был похож на деревенского священника или наемного плакальщика. Но, несмотря на этот жалкий, почти нелепый вид, его резкий голос и решительные манеры выдавали в нем человека, привыкшего повелевать.
- Кто вы такой, сэр, и по какому праву берете бумаги этого джентльмена? - спросил он.
- Я частный сыщик. Хочу найти причину его исчезновения.
- Ах вон оно что! А кто вас об этом просил?
- Вот этот джентльмен, друг мистера Стонтона. Его направили ко мне из Скотленд-Ярда.
- Кто вы такой, сэр?
- Я Сирил Овертон.
- Значит, это вы послали мне телеграмму. Я лорд Маунт-Джеймс. Получив ее, я с первым же омнибусом отправился сюда. Значит, это вы наняли сыщика?
- Да, сэр.
- И вы готовы платить?
- Я не сомневаюсь, что мой друг Годфри оплатит счет.
- А если вы его не найдете? Что тогда, отвечайте!
- В таком случае его родные, несомненно...
- Ни в коем случае, сэр! - взвизгнул старик. - И не думайте, что я заплачу вам хоть пенни. Так и знайте, мистер сыщик. Я единственный родственник этого молодого человека, и я заявляю, что меня все это не касается. Если у него есть виды на наследство, то только потому, что я никогда не бросал денег на ветер и сейчас не собираюсь этого делать. Что же касается бумаг, с которыми вы так бесцеремонно обращаетесь, то должен сказать, что если они представляют какую-нибудь ценность, вы будете по всей строгости отвечать за каждый пропавший листок.
- Отлично, сэр, - сказал Шерлок Холмс. - Но позвольте спросить, нет ли у вас каких-либо соображений, куда мог деться молодой человек. |
