|
Офицер авиации Стэгнейт должен был чувствовать себя счастливым. Он прошел через всю войну без единой царапины; у него была отличная репутация, и к тому же он служил в одном из самых героических родов войск. Лишь недавно ему исполнилось тридцать, и впереди его ожидала блестящая карьера. И, главное, рядом шла прекрасная Мэри Мак-Лин, и она обещала пройти с ним рука об руку всю жизнь. Что еще нужно молодому человеку? И все же на сердце у него было тяжело.
Он никак не мог объяснить этого и пытался найти причину. Вверху было голубое небо, перед ним - лазурное море, вокруг раскинулся прекрасный парк, где гуляли и развлекались люди. И, главное, на него снизу вверх вопросительно смотрело прелестное лицо. Почему же он никак не может отвлечься - ведь кругом все так весело? Снова и снова он делал усилие над собой, но это не обмануло интуицию любящей женщины.
- Том, что случилось? - спросила она. - Я вижу, тебя что-то гложет. Пожалуйста, скажи мне, может быть, я смогу чем-то помочь.
Он неловко рассмеялся.
- Да просто грех портить такую прогулку, - заметил он. - Как подумаю, готов себя заставить обежать рысью весь парк. Не волнуйся, дорогая, все пройдет. Думаю, просто я еще слишком взвинчен - хотя и пора бы прийти в себя. Служба в авиации или ломает человека, или делает его уверенным в себе на всю жизнь.
- Значит, ничего особенного?
- Да, ничего, и это хуже всего. Если есть что-то реальное, можно бороться. А я просто чувствую смертельную свинцовую тоску - здесь, в груди. Но ты прости меня, малыш! И что я за негодяй - так тебя растревожил!
- Но мне так хочется делить с тобой все - даже маленькие тревоги.
- Ничего, все прошло - ушло - исчезло. Давай больше не будем говорить об этом.
Она бросила на него быстрый проницательный взгляд.
- Нет, Том, видно, что с тобой что-то неладное. Скажи, дорогой, ты часто так себя чувствуешь? Ты выглядишь действительно неважно. Милый, сядем здесь, в тени, и ты расскажешь мне обо всем.
Они сели в тени огромной решетчатой башни, футов на шестьсот тянувшейся вверх.
- У меня есть очень странное свойство, - начал он. - Не знаю, говорил ли я об этом кому-нибудь. Когда мне грозит близкая опасность, у меня появляется странное предчувствие. Конечно, сегодня это просто нелепо - какая-то опасность в таком тихом мирном местечке. Наверное, это доказывает, как странно мы устроены. Но сегодня предчувствие в первый раз меня обманывает.
- А когда оно у тебя было раньше?
- Я был еще мальчишкой, когда однажды утром меня охватило это чувство. А днем я едва не утонул. Потом я чувствовал то же самое, когда в Мортон Хилл пришел грабитель и мне пулей пробило куртку. Дважды это случилось во время войны; я тогда чудом спасся: противник был значительно сильнее. Помню, когда я садился в кабину самолета, у меня возникло то же чувство. Оно появляется внезапно, как туман в солнечный день. Вот и сейчас - то же самое ощущение. Посмотри-ка на меня! Ничего не заметно?
Она действительно заметила перемену. За минуту из осу нувшегося, измученного мужчины он превратился в смеющегося мальчишку. Она и сама засмеялась в ответ. Этот смех и развеял странные предчувствия, наполнив его душу живой, пляшущей радостью жизни.
- Слава Богу! - воскликнул он. - Это все сделали твои глаза! Я просто не мог вынести твой грустный взгляд. Да, это все глупый ночной кошмар. Больше я не верю в предчувствия. Теперь, малыш, у нас есть время прокатиться разок до ленча. Потом в парке будет полно народу, не стоит и пытаться. Выбирай, что хочешь: колесо обозрения, летающие лодки, или еще что-нибудь?
- Может быть, башню? - спросила она, глядя вверх. - Я думаю, свежий воздух и вид сверху наверняка немного развлекут тебя.
Он посмотрел на часы.
- Уже больше двенадцати, но, думаю, часа нам хватит. Но похоже, машина не работает. Эй, кондуктор, что там такое? Мотор сломался?
Человек покачал головой и указал на небольшую группу людей, толпившихся у входа.
- Они все ждут, сэр. Немного задерживаемся, сэр, механизм осматривают, но я жду сигнала с минуты на минуту. Если вы присоединитесь к остальным, обещаю, что ждать вам придется недолго.
Действительно, едва они приблизились к группе, стальные двери отъехали в сторону: знак, что машина скоро тронется. Пестрая толпа быстро просочилась сквозь вход и теперь стояла на деревянной платформе в ожидании. Народу было немного: парк обычно наполнялся только к середине дня. Это были добродушные и дружелюбные северяне, которые каждый год приезжают погостить к родным в Нортхэм. Они задрали головы и с любопытством следили за человеком, который опускал вниз стальной каркас. Казалось, это было опасное и рискованное занятие, но он двигался ловко и быстро, как будто спускался по лестнице.
- Вот это да! - сказал кондуктор, глядя вверх. - Похоже, Джим сегодня куда-то торопится.
- А кто это? - спросил Стэгнейт.
- Это Джим Барнес, сэр, наш лучший рабочий на этом аттракционе. Он чувствует себя там, наверху, как рыба в воде. Да, Джим проверяет каждую заклепку, каждый болтик. Этот парень - просто клад.
- Но не советую обсуждать с ним религиозные проблемы, - заметил кто-то из группы.
Служитель рассмеялся.
- Ну, тогда вы с ним уже знакомы, - заметил он. - Да, не стоит спорить с ним о религии.
- А почему? - поинтересовался офицер.
- Да дело в том, что он принимает все слишком близко к сердцу. Но в своей секте он считается просто светилом. |
[1]