Артур Конан Дойл
 VelChel.ru 
Биография
Хронология
Галерея
Вернисаж Шерлока Холмса
Афоризмы Дойла
Повести о Шерлоке Холмсе
  Собака Баскервилей
  … Глава I. Мистер Шерлок Холмс
  … Глава II. Проклятие рода Баскервилей
  … Глава III. Задача
  … Глава IV. Сэр Генри Баскервиль
  … Глава V. Три оборванные нити
  … Глава VI. Баскервиль-холл
  … Глава VII. Стэплтоны из Меррипит-хаус
  … Глава VIII. Первый отчет доктора Уотсона
  … Глава IX. Второй отчет доктора Уотсона
  … Глава X. Отрывки из дневника доктора Уотсона
  … Глава XI. Человек на гранитном столбе
  … Глава XII. Смерть на болотах
… Глава XIII. Сети расставлены
  … Глава XIV. Собака Баскервилей
  … Глава XV. Взгляд назад
  … Примечания
  Этюд в багровых тонах
  Знак четырех
  Долина ужаса
Записки Шерлока Холмса
Романы
Повести и рассказы
Ссылки
 
Артур Конан Дойл

Повести о Шерлоке Холмсе » Собака Баскервилей » Глава XIII. Сети расставлены

Сэр Генри не столько удивился, сколько обрадовался своему новому гостю, так как был уверен, что, узнав о событиях последних дней, Шерлок Холмс не усидит в Лондоне. Тем не менее баронет изумленно поднял брови, когда выяснилось, что мой друг явился без багажа и даже не дает себе труда объяснить его отсутствие. Холмса тут же снабдили всем необходимым, и за поздним ужином мы поведали баронету ту часть своих приключений, которую ему следовало знать. Но до этого мне пришлось выполнить одну тяжкую обязанность - сообщить Бэрримору и его жене о гибели Селдена. Дворецкий принял это известие с нескрываемым чувством облегчения, но миссис Бэрримор горько плакала, закрыв лицо передником. В глазах всего мира этот Селден был преступником, чем-то средним между дьяволом и зверем, а она по-прежнему видела в нем озорного мальчугана, ребенка, цеплявшегося в детстве за ее руку. Поистине чудовищем должен быть человек, если не найдется женщины, которая оплачет его смерть!

- С тех пор как вы уехали, Уотсон, я все сижу дома и пропадаю с тоски, - сказал баронет. - Надеюсь, такое послушание мне зачтется? Если б не данное вам слово не выходить на болота, я бы провел вечер гораздо веселее, потому что Стэплтон прислал мне записку с приглашением.

- Да, вы провели бы вечер гораздо веселее, я в этом не сомневаюсь, - сухо сказал Холмс. - Кстати, вы, вероятно, не цените, что, глядя на человека со сломанной шеей, мы оплакивали вас?

Сэр Генри широко открыл глаза:

- Это почему же?

- Потому, что злосчастный каторжник был в костюме с вашего плеча. Он получил его от Бэрримора, у которого могут быть из-за этого серьезные неприятности с полицией.

- Нет, вряд ли. Насколько я помню, там не было никаких меток.

- Ну что ж, его счастье, да и ваше тоже, поскольку вы все замешаны в противозаконных деяниях. В сущности говоря, мне как добросовестному сыщику следовало бы немедленно арестовать всю вашу компанию. Обличающим документом могут послужить письма Уотсона.

- Расскажите лучше, как обстоит наше дело? - спросил баронет. - Удалось ли вам разобраться в этой путанице? Мы с Уотсоном с чем приехали, с тем и сидим - ничего не разузнали.

- Я думаю, что в самом ближайшем будущем многое выяснится. Дело на редкость трудное и запутанное. Для меня некоторые пункты до сих пор покрыты мраком... Но он рассеется, непременно рассеется.

- Уотсон, вероятно, уже рассказывал вам о том, что мы слышали на болотах. Так что это не пустое суеверие. Мне в свое время приходилось иметь дело с собаками, и тут меня не проведешь - собачий вой нельзя не узнать. Если вам удастся надеть намордник на этого пса и посадить его на цепь, то я буду считать вас величайшим сыщиком в мире.

- Будет он и в наморднике, будет и на цепи, только помогите мне.

- Я сделаю все, что вы прикажете.

- Прекрасно! Но я потребую слепого повиновения без всяких «зачем» и «почему».

- Как вам будет угодно.

- Если вы соглашаетесь на это, тогда мы разрешим нашу задачу. Я не сомневаюсь, что...

Холмс осекся на полуслове и устремил пристальный взгляд куда-то поверх моей головы. Лампа светила ему прямо в лицо - неподвижное, застывшее, словно лицо классической статуи. Оно было олицетворением тревоги и настороженности.

- Что случилось? - в один голос воскликнули мы с сэром Генри.

Холмс перевел взгляд на нас, и я почувствовал, что он старается подавить свое волнение. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, но глаза светились торжеством.

- Простите меня, но я не мог сдержать свой восторг, - сказал он, показывая на портреты, висевшие на противоположной стене. - Уотсон утверждает, что я ничего не смыслю в живописи, но это в нем говорит чувство соперничества, так как мы расходимся в своих оценках произведений искусства. А портреты на самом деле великолепные.

- Рад слышать, - сказал сэр Генри, с удивлением глядя на моего друга. - Я в картинах мало что понимаю. Вот лошадь или бычок - другое дело. Но кто бы мог подумать, что у вас есть время интересоваться искусством!

- Не беспокойтесь, хорошую вещь я всегда замечу. Бьюсь об заклад, что вон та дама в голубом шелковом платье - кисти Неллера. А толстый джентльмен в парике, безусловно, написан Рейнольдсом. Это, вероятно, фамильные портреты?

- Да, все до одного.

- И вы знаете их по именам?

- Бэрримор долго натаскивал меня по этому предмету, и я, кажется, могу ответить свой урок без запинки.

- Кто этот джентльмен с подзорной трубой?

- Это контр-адмирал Баскервиль, служивший в Вест-Индии. А вот тот, в синем сюртуке и со свитком в руках, сэр Вильям Баскервиль, председатель комиссии Палаты общин при Питте[16].

- А этот кавалер напротив меня, в черном бархатном камзоле с кружевами?

- О! С ним вы должны познакомиться. Это и есть виновник всех бед - злодей Гуго, положивший начало легенде о собаке Баскервилей. Мы его, вероятно, не скоро забудем.

Я смотрел на портрет с интересом и некоторым недоумением.

- Боже мой! - сказал Холмс. - А ведь по виду он такой спокойный, тихонький. Правда, в глазах есть что-то бесовское. Но я представлял себе вашего Гуго эдаким дюжим молодцом с разбойничьей физиономией.

- Портрет подлинный, в этом не может быть ни малейших сомнений. Сзади на полотне написано его имя и дата - тысяча шестьсот сорок седьмой год.

Весь остальной вечер Холмс говорил мало, но портрет беспутного Гуго словно приковывал его к себе, и за ужином он почти не отрывал от него глаз. Однако ход мыслей моего друга стал ясен мне только тогда, когда сэр Генри ушел к себе. Холмс захватил свечу со своего ночного столика и, вернувшись вместе со мной в пиршественный зал, поднес ее к потемневшему от времени портрету.

- Вы ничего особенного не замечаете?

Я долго рассматривал широкополую шляпу с плюмажем, белый кружевной воротник и длинные локоны, обрамляющие суровое узкое лицо. Это лицо никто не упрекнул бы ни в грубости черт, ни в жестокости выражения, но в поджатых тонких губах, в холодном, непреклонном взгляд было что-то черствое, чопорное, беспощадное.

- Он никого вам не напоминает?

- В нижней части лица есть что-то общее с сэром Генри.

- Да, пожалуй, чуть-чуть есть. Но подождите минутку!

Он встал на стул и, держа свечку в левой руке, прикрыл согнутой правой широкополую шляпу и длинные локоны.

- Силы небесные! - воскликнул я вне себя от изумления.

С полотна на меня смотрело лицо Стэплтона.

- Ага! Разглядели? Мои-то глаза привыкли отделять самое лицо от того, что его обрамляет. Умение проникать взором за маскировку - основное качество сыщика.

- Поразительно! Как будто его портрет!

- Да, любопытный пример возврата к прошлому и в физическим и в духовном отношении. Вот так начнешь изучать фамильные портреты и, пожалуй, уверуешь в переселение душ. Он тоже Баскервиль, это совершенно очевидно.

- И метит в наследники.

- Безусловно. Этот случайно попавшийся мне на глаза портрет помог нам восполнить один из самых трудных пробелов. Теперь мы его поймали, Уотсон, теперь мы его поймали! И клянусь вам, завтра к ночи он будет биться в наших сетях, как бьются его бабочки под сачком. Булавка, пробка, ярлычок - и коллекция на Бейкер-стрит пополнится еще одним экземпляром.

Холмс громко расхохотался и отошел от портрета. В тех редких случаях, когда мне приходилось слышать его смех, я знал, что это всегда предвещает какому-нибудь злодею большую беду.

Одеваясь на следующее утро, я выглянул в окно и увидел Холмса, который, оказывается, встал еще раньше и уже успел куда-то отлучиться.

- Да, денек у нас будет хлопотливый, - сказал он, радостно потирая руки в предвкушении всех этих хлопот. - Скоро начнем действовать. Сети уже расставлены. А к вечеру будет видно, запуталась в них эта большая зубастая Щука или уже ускользнула на волю.

- Вы уже успели побывать на болотах?

- Я дошел до Гримпена и дал оттуда телеграмму в Принстаун о смерти Селдена. Думаю, что никого из вас не станут беспокоить по этому делу. Кроме того, я связался с моим верным Картрайтом, который от тревоги за меня, по всей вероятности, не замедлил бы умереть на пороге пещеры, как собака на могиле своего хозяина.

- С чего же мы сегодня начнем?

- Прежде всего повидаем сэра Генри. Да вот и он сам!

- С добрым утром, Холмс! - сказал баронет. - Вы похожи на генерала, который обсуждает с начальником штаба план предстоящего сражения.

- Так оно и есть. Уотсон явился за приказаниями.

- Я тоже.

- Прекрасно. Если не ошибаюсь, наши друзья Стэплтоны пригласили вас сегодня к обеду?

- Надеюсь, что вы тоже пойдете? Они люди гостеприимные и будут очень рады вам.

- К сожалению, мы с Уотсоном должны уехать в Лондон.

- В Лондон?

- Да. При данных обстоятельствах нам лучше быть там.

Лицо у баронета вытянулось:

- А я-то думал, что вы не покинете меня до конца! Откровенно говоря, в Баскервиль-холле не так-то уютно одному.

- Друг мой, вы должны повиноваться мне беспрекословно и делать все, что я от вас потребую. Скажите вашим друзьям, что мы пришли бы с удовольствием, но неотложные дела призывают нас в Лондон. Впрочем, мы скоро вернемся в Девоншир. Вы не забудете передать им это?

- Если вы настаиваете.

- Уверяю вас, другого выхода нет.

По тому, как баронет нахмурился в ответ на эти слова, я понял, что он обиделся и считает наш отъезд дезертирством.

- Когда вы думаете выехать? - холодно спросил он.

- Сразу же после завтрака. Мы доедем на лошадях до Кумби-Треси, но Уотсон оставит вам свои вещи в залог, так что ждите его обратно. Уотсон, напишите записочку Стэплтону, извинитесь, что не можете у них быть.

- Мне тоже захотелось уехать в Лондон, - сказал баронет. - Почему я должен сидеть здесь один?

- Потому, что вам нельзя покидать свой пост. Потому, что вы дали слово слушаться меня во всем, а теперь я говорю вам: оставайтесь здесь.

- Хорошо, я останусь.

- Еще одна просьба. Поезжайте в Меррипит-хаус на лошадях. Отошлите экипаж обратно и скажите Стэплтонам, что домой вы пойдете пешком.

- Пешком, через болота?

- Да.

- Но ведь вы же сами столько раз удерживали меня от этого!

- А теперь можете идти совершенно спокойно. Я настаиваю на этом только потому, что уверен в вашем мужестве.

- Хорошо, я так и сделаю.

- И если вы хоть сколько-нибудь дорожите жизнью, не сворачивайте с тропинки, которая ведет от Меррипит-хаус к Гримпенской дороге, тем более что это ближайший путь к Баскервиль-холлу.

- Все будет исполнено в точности.

- Вот и хорошо. А мы постараемся выехать сразу же после завтрака, чтобы попасть в Лондон днем.

Меня очень удивила эта программа действий, хотя я помнил, как накануне вечером Холмс предупреждал Стэплтона о своем отъезде. Но кто бы мог подумать, что ему придет в голову ехать вместе со мной, да еще в такое время, которое он сам считал критическим! Впрочем, мне не оставалось ничего другого, как беспрекословно повиноваться моему другу, и вскоре мы простились с опечаленным баронетом, а через два часа, отослав шарабан домой, вышли на станционную платформу в Кумби-Треси. Там нас ждал небольшого роста мальчик.

- Какие будут приказания, сэр?

- Садись в поезд, Картрайт, и поезжай в Лондон. Как только приедешь, сейчас же дай от моего имени телеграмму сэру Генри Баскервилю. Запроси его, не нашел ли он где-нибудь мою записную книжку, которую я потерял. Если нашел, пусть вышлет ее заказной бандеролью на Бейкер-стрит.

- Слушаю, сэр.

- А сейчас узнай в станционной конторе, нет ли там чего на мое имя.

Мальчик вскоре вернулся с телеграммой. Холмс прочитал ее и протянул мне. Там было написано следующее:

«Телеграмму получил. Выезжаю ордером на арест. Буду пять сорок. Лестрейд».

- Это ответ на мою утреннюю. Лестрейд - лучший сыщик-профессионал, нам может понадобиться его помощь... Ну-с, Уотсон, время у нас есть, и я думаю, что сейчас самое время нанести визит вашей знакомой миссис Лауре Лайонс.

План кампании, составленный Холмсом, прояснялся для меня с каждой минутой. С помощью баронета он убедит Стэплтона, что нас нет здесь, а на самом деле мы вернемся к тому времени, когда наша помощь будет больше всего нужна. Если сэр Генри упомянет о телеграмме, полученной от Холмса из Лондона, это рассеет последние подозрения Стэплтона. И я уже видел мысленно, как наши сети все туже и туже стягиваются вокруг зубастой щуки.

Миссис Лаура Лайонс сидела у себя в рабочей комнате. Шерлок Холмс приступил к разговору с такой прямотой и откровенностью, что у нее широко открылись глаза от изумления.

- Я расследую обстоятельства смерти сэра Чарльза Баскервиля, - начал он. - Мой друг, доктор Уотсон, передал мне все, что вы ему сообщили в связи с этим и о чем предпочли умолчать.

- О чем же я умолчала? - дерзко спросила она.

- Вы признались, что вызывали сэра Чарльза к калитке к десяти часам вечера. Как мы знаем, он умер именно в тот час и на том самом месте. Вы умолчали о связи, существующей между этими двумя фактами.

- Между ними не существует никакой связи.

- В таком случае совпадение получилось поистине поразительное. Но я думаю, что в конце концов мы эту связь установим. Я буду с вами совершенно откровенен, миссис Лайонс. Речь идет об убийстве, а улики по этому делу таковы, что под следствием может оказаться не только ваш друг, мистер Стэплтон, но и его жена.

Миссис Лайонс вскочила с кресла:

- Его жена!

- Это уже ни для кого не тайна. Особа, которую он выдает за свою сестру, на самом деле его жена.

Миссис Лайонс опустилась в кресло и с такой силой впилась пальцами в его ручки, что ногти у нее побелели.

- Его жена! Его жена... Но ведь он холостяк!

Шерлок Холмс пожал плечами.

- Докажите мне это! Докажите! И если сможете... - Яростный блеск ее глаз говорил лучше всяких слов.

- За доказательствами дело не станет, - сказал Шерлок Холмс, вынимая из кармана какие-то бумаги. - Вот фотография этой супружеской четы, снятая четыре года назад в Йорке. На обороте надпись: «М-р и м-с Ванделер», но вы, конечно, узнаете и его и эту женщину, если вам приходилось встречаться с ней. Дальше - три документа, подписанные людьми, заслуживающими всяческого доверия. Это описание мистера и миссис Ванделер, которые содержали некогда частную школу «Сент-Оливер». Прочтите их, и у вас не останется ни малейших сомнений в том, что это действительно знакомые вам люди.

Миссис Лайонс мельком просмотрела лежавшие перед ней бумаги и перевела взгляд на нас. Отчаяние превратило ее лицо в неподвижную маску.

- Мистер Холмс, - сказала она, - этот негодяй обещал жениться на мне, если я получу развод. Значит, нельзя верить ни одному его слову? Значит, он все время обманывал меня? Но зачем? Зачем? Я думала, что он печется только обо мне. А выходит, я была орудием в его руках. Чего ради хранить верность человеку, который так лжет? Чего ради выгораживать его? Пусть поплатится за свое злодейство! Спрашивайте меня о чем угодно, я ничего не утаю. В одном клянусь вам: когда я писала то письмо, мне и не снилось, что это погубит сэра Чарльза, моего лучшего друга!

- Я верю каждому вашему слову, сударыня, - сказал Шерлок Холмс. - Вам, вероятно, очень тяжело рассказывать об этом. Давайте сделаем так: я буду говорить сам и, если ошибусь в чем-нибудь существенном, вы меня поправите. Письмо было написано по наущению Стэплтона?

- Под его диктовку.

- Он, вероятно, говорил вам, что сэр Чарльз возьмет на себя все издержки по бракоразводному процессу?

- Да.

- А потом, когда письмо было отослано, убедил вас не ходить на свидание?

- Он сказал, что перестанет уважать самого себя, если деньги на процесс даст кто-то другой. Клялся, что, несмотря на всю свою бедность, отдаст последнее пенни, лишь бы уничтожить препятствие, которое отделяет нас друг от друга.

- Он, по-видимому, весьма последователен в своих поступках! Итак, о дальнейших событиях вы ничего не слышали и узнали о смерти сэра Чарльза только из газет?

- Да.

- И Стэплтон взял с вас слово, что вы никому не скажете о предполагавшемся свидании?

- Да. Он сказал, что смерть сэра Чарльза произошла при весьма загадочных обстоятельствах и, если о письме узнают, я буду взята на подозрение. Он запугал меня, и я решила молчать.

- Так, понимаю. Но вы все-таки подозревали что-то?

Миссис Лайонс опустила глаза, видимо, не решаясь ответить.

- Я хорошо знаю этого человека, - сказала она наконец. - Но если б он не обманул меня, я бы его не выдала.

- В общем, вы счастливо отделались, - сказал Шерлок Холмс. - Он был в ваших руках и прекрасно знал это, а вы все-таки остались живы. Последние месяцы вы ходили по краю бездны. А теперь, миссис Лайонс, разрешите пожелать вам всего хорошего. Но мы еще, вероятно, увидимся...

- Ну вот, все мало-помалу выясняется, туман редеет, - сказал Холмс, когда мы снова вышли на станционную платформу к приходу лондонского экспресса. - Скоро я смогу пункт за пунктом воссоздать это преступление - пожалуй, самое сенсационное преступление нашего времени. Криминалисты скажут, что нечто подобное уже было, и, конечно, вспомнят убийство в Гродно, на Украине, в 1866 году и Андерсона из Северной Каролины, но у теперешнего нашего дела есть некоторые совершенно своеобразные черты. Мы даже сейчас не можем предъявить прямые улики этому коварному хитрецу. Но помяните мое слово, Уотсон: к тому времени, когда мы ляжем спать, все будет выяснено.

Лондонский экспресс с грохотом подкатил к станции, и из вагона первого класса выскочил на платформу маленький коренастый человек, напоминающий чем-то бульдога. Мы поздоровались, и по той почтительности, с какой Лестрейд относился к моему товарищу, мне стало ясно, что он многое понял с тех пор, как они начали работать вместе. Я прекрасно помнил, сколько презрения вызывали когда-то у этого практика логические выкладки нашего любителя теорий.

- Ну как, крупное дело? - спросил Лестрейд.

- Такого давно не бывало, - сказал Холмс. - У нас в запасе два часа свободного времени. Давайте употребим его на обед, а потом, Лестрейд, мы угостим вас чистейшим ночным воздухом Дартмура и поможем вам прочистить горло от лондонского тумана. Никогда здесь не были? В таком случае вы не скоро забудете свое первое знакомство с этими местами.

Алфавитный указатель: А   Б   В   Г   Д   Е   Ж   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ч   Ш   Э   

 
 
     © Copyright © 2024 Великие Люди  -  Артур Конан Дойл