Романы » Сэр Найджел Лоринг » Глава XXIII. Как тридцать жосленцев встретились с тридцатью плоэрмельцами

Глава XXIII

Как тридцать жосленцев встретились с тридцатью плоэрмельцами

Всю ночь в Плоэрмельской крепости стояли стук и звон - гарнизон готовился к сраженью. Оружейники ковали, клепали, подтачивали, подгоняя доспехи для поединщиков. На конюшнях конюхи осматривали и чистили громадных боевых коней, а в часовне коленопреклоненные рыцари и оруженосцы облегчали душу, исповедуясь старому отцу Бенедикту.

Тем временем во дворе столпились копейщики, и из них отбирали добровольцев, пока не остановились на десяти самых лучших воинах. Черный Саймон тоже попал в их число, и мрачное лицо его засияло от радости. Кроме него взяли молодого Николаев Дэгзуорта, благородного искателя приключений, который приходился племянником знаменитому сэру Томасу, немца Вальтера Гюльбите, деревенского исполина, от чьего огромного тела можно было многого ожидать, не подведи его неповоротливый мозг, Джона Олкока, Робина Эйди и Рауля Прово. Вместе с еще тремя они дополнили отряд до нужных тридцати человек. Стрелки же, узнав, что никто их них не примет участия в сраженье, подняли было шум и ругню, но делать было нечего - пользоваться луками не позволили ни той, ни другой стороне. Правда, многие лучники отлично владели и мечом и топором, но не привыкли биться в тяжелых доспехах, а легкие доспехи в предстоящей рукопашной неминуемо обрекли бы их на скорый конец.

За час до полудня, в четвертую среду Великого поста, в год от рождества Христова 1351-й воины Плоэрмеля выехали из ворот замка и перешли мост через Дюк. Впереди ехал Бэмброу со своим оруженосцем. Крокварт сидел на могучем чалом жеребце и держал знамя Плоэрмеля - черный лев с флагом, стоящий на задних лапах на горностаевом поле. За ним следовали Роберт Ноулз и Найджел Лоринг, а рядом с ними - сопровождающий, который нес рыцарское знамя с черным вороном. Далее ехали сэр Томас Перси, над ним развевалось знамя с лазоревым львом, и сэр Хью Кэлвели - на его знамени была серебряная сова; следом за ним могучий Белфорд вез на луке седла тяжеленную шестидесятифунтовую булаву, а рядом ехал сэр Томас Уолтон, рыцарь из Суррея. За ними двигались четверо доблестных англо-бретонцев - Перро де Комлен, Ле Гайар, д'Арден и д'Апремон; они выступали против своих соотечественников, потому что были приверженцами графини де Монфор. Над ними развевался ее зубчатый серебряный крест на лазоревом поле. Замыкали колонну пять немецких и генегауских наемников, высоченный Гюльбите и копейщики. Всего в отряде было двадцать человек английской крови, четверо - бретонской, и шесть - германской.

Вот такие воины ехали полем к старому дубу. Полуденное солнце играло на доспехах, над ними реяли знамена, а могучие боевые кони били копытами и вскидывали головы. Позади нескончаемым потоком шли сотни лучников и копейщиков; у них предусмотрительно отобрали оружие, чтобы предстоящая небольшая схватка не превратилась во всеобщее побоище. С ними шли и горожане обоего пола, торговцы вином и всякой снедью, оружейники, конюхи и герольды, а также хирурги, чтобы помогать раненым, и священники, чтобы отпускать грехи умирающим. Толпа запрудила всю дорогу, но сверх того со всех сторон к месту сраженья спешил разный люд - пешие и конные, мужчины и женщины, благородные и простолюдины.

Путь был недолог: вскоре, пройдя полями, они увидели огромный старый дуб, распростерший длинные кривые безлистные сучья в углу ровной зеленой луговины. Дуб казался черным от облепивших его ветви окрестных крестьян, да на земле вокруг него собралась тьма людей; они шумели и галдели, как грачи в грачевнике перед заходом солнца. При приближении англичан толпа заорала и завопила - вся округа дружно ненавидела Бэмброу, потому что он выколачивал из народа деньги на дело Монфоров, требуя с каждого прихода отступное и жестоко обходясь с теми, кто отказывался платить. Уроки, полученные на шотландской границе, не прибавили англичанам мягкости и учтивости в обхождении. Воины спокойно продолжали путь, не обращая внимания на сыпавшиеся на них насмешки, зато лучники повернули к горлопанам и живо заткнули им глотки. После этого они самочинно взяли на себя обязанности блюстителей порядка и оттеснили толпу к самому краю поля. Там она и стояла плотной широкой лентой, а все поле было свободно для предстоящего сраженья.

Бретонские рыцари еще не прибыли, и англичане, привязав лошадей по одну сторону луговины, собрались вокруг своего командира. У каждого на груди висел щит, а копья были укорочены до пяти футов, так ими было удобнее пользоваться в пешем бою. Кроме копья у каждого на боку висел либо меч, либо боевой топор. С головы до ног воины были закованы в броню, а на гребнях шлемов и плащах виднелись эмблемы, чтобы можно было без труда отличать своих от чужих. Пока что забрала были подняты, и все весело переговаривались друг с другом. - Клянусь святым Данстеном! - воскликнул Перси, хлопая друг о друга латными перчатками и притопывая закованными в сталь ногами. - Скорее бы за дело, а то у меня совсем застыла кровь! - Ничего, вы еще успеете как следует разогреться, прежде чем все кончится, - отозвался Кэлвели. - Или похолодеть навсегда. Если я выберусь отсюда живым, в эникской часовне затеплятся свечи и благовест разнесется по всей округе, но что бы ни случилось, любезные господа, турнир этот нас прославит и поможет нам в других делах. И каждый из нас, если ему повезет остаться в живых, достойно завоюет славу. - Вы правы, Томас, - заметил Ноулз, подтягивая пояс. - Сам я не люблю таких турниров во время войны, потому что негоже воину больше думать о собственных удовольствиях и славе, чем о деле короля и благе армии. Но во время перемирия это - наилучший способ провести день. А вы, Найджел, почему молчите? - Я смотрел в сторону Жослена, славный сэр. Ведь он лежит вон за тем лесом? А там не видно ни того любезного господина, ни всех остальных. Будет очень жаль, если что-нибудь им помешает.

Хью Кэлвели рассмеялся. - Вам нечего опасаться, юный сэр, - сказал он. - Робер де Бомануар такой человек, что если бы пришлось, он и один бы вышел против нас всех. Ручаюсь, лежи он на смертном одре, он все равно приказал бы принести его сюда, чтобы умереть на зеленом поле брани. - Это правд, Хью, - подтвердил Бэмброу, - я хорошо знаю и его самого, и его людей. Во всем христианском мире не сыскать тридцати таких отважных и умелых воинов. Я тоже думаю: сегодня, что бы ни случилось, на долю каждого из нас выпадет много славы и почестей. У меня в голове все время сидит один стишок, его пропела мне жена какого-то валлийского стрелка, когда я надел ей на руку золотой браслет - мы тогда только что взяли Бержерак. В ее жилах текла древняя кровь Мерлина, и у нее тоже был дар прорицания. Она сказала:

Вот мне и думается, что я вижу тот самый дуб, а там, позади нас, течет река. Наверное, это предвещает нам удачу.

Во время речи своего господина его исполин оруженосец еле сдерживал нетерпение. Занимая подчиненное положение, он, однако, был среди собравшихся самым опытным и знаменитым бойцом. Теперь он бесцеремонно вмешался в разговор. - Нам надо заняться делом, - подумать, какую выбрать позицию и как вести бой, а не болтать о Мерлине и слушать всякие бабьи сказки, - сказал он. - Сегодня мы можем довериться только силе собственных рук да оружию.

И мне надо знать, сэр Ричард, какие будут ваши распоряжения на случай, если вы падете в разгар боя. Бэмброу повернулся к остальным. - Если этому суждено случится, славные господа, я желаю, чтобы командование принял мой оруженосец Крокварт.

Последовала пауза: рыцари с досадой переглянулись. Молчание нарушил Ноулз: - Я выполню вашу волю, Ричард, хотя, конечно, нам, рыцарям, обидно служить под началом оруженосца. Впрочем, теперь нельзя ссориться, на это нет времени; к тому же я слышал, что Крокварт - человек достойный и храбрый. И я клянусь спасением души, что, если вы падете, признаю его своим командиром. - И я тоже, Ричард, - присоединился Кэлвели. - И я! - воскликнул Белфорд. - Послушайте-ка, там какая-то музыка! А вон за деревьями их знамена!

Все обернулись, опираясь на короткие копья, и молча уставились на жосленцев, выходивших из лесу и направлявшихся к дубу. Первыми на опушке показались три герольда в плащах с бретонским горностаем. Они громко трубили в серебряные трубы. За ними на белой лошади ехал человек исполинского роста со знаменем Жослена в руках - девять золотых бизантов ^<1> на пурпурном поле. Потом появились воины. Они ехали по двое в ряд, пятнадцать рыцарей и пятнадцать оруженосцев, каждый со своим знаменем. Позади на носилках несли престарелого священнослужителя, епископа Реннского; в руках он держал святые дары и елей, чтобы дать умирающим последнюю помощь и утешение матери-церкви. Замыкала процессию огромная толпа мужчин и женщин из Жослена, Гегона и Эллеона и весь гарнизон крепости, безоружный, как и англичане. Голова французской колонны достигла луговины, а хвост только-только показался из леса; когда конец подтянулся, воины спешились и привязали коней к кольям на дальнем конце поля; за этой линией подняли знамя, и люди начали строиться, пока не заслонили всю опушку, где плотной стеной стояли зрители.