Глава VI,
в которой леди Эрминтруда отпирает железный сундук
Эти невероятные, оглушающие слова Найджел выслушал словно во сне. И как во сне он смотрел на улыбающегося, ласкового аббата, на искательно изогнувшегося ключаря и на лучников, которые раздвигали перед ним и королевским посланцем толпу, сгрудившуюся перед дверью капитула. Минуту спустя он уже шагал рядом с Чандосом по тихой галерее, а впереди за распахнутыми воротами вилась по лугам широкая рыжая дорога. После безумного отчаяния при мысли о бесчестье и темнице, еще недавно леденившей его пылкое сердце, весенний воздух казался еще теплее и душистее. Он уже прошел портал, но тут почувствовал, что его дергают за рукав, и, оглянувшись, увидел открытое загорелое лицо и карие глаза лучника, вступившегося за него.
- Ну, а мне что ты скажешь, сэр сквайр?
- Что я могу сказать, любезный? Только одно: что благодарю тебя от всего сердца. Клянусь святым Павлом! Ты бросился мне на выручку, когда и кровный брат не мог бы сделать для меня больше.
- Э, нет! Этого мало.
Найджел покраснел от досады тем сильнее, что Чандос слушал их разговор с обычной своей насмешливой улыбкой.
- Если ты слышал, что говорилось в суде, - сказал юноша, - то знаешь, как скудно мое имущество. Черная Смерть и монахи совсем разорили наше поместье. Я охотно наградил бы тебя за помощь горстью золотых, ты ведь их просишь? Но золота у меня нет, и потому придется тебе удовольствоваться моей благодарностью.
- На что мне твое золото! - резко сказал Эйлуорд. - Да набей ты мой кисет золотыми монетами, мою верность тебе не купить, будь ты мне не по сердцу. Но я видел, как ты сладил с золотистым конем, и я видел, как ты не покорился аббату, и вот такому господину буду рад служить, коли у тебя найдется мне место. Я видел твоих челядинцев и не спорю, в дни твоего деда они, наверное, все были молодцы как на подбор, но кто из них теперь сумеет натянуть тетиву длинного лука? Из-за тебя я бросил службу в аббатстве, так где же мне искать другую? Если я останусь здесь, то мне конец, как истершейся тетиве.
- Ну, пусть это тебя не заботит, - вмешался Чандос. - Pardieu! На французской границе всегда есть нужда в крепких, метких лучниках, которые не боятся и самого черта. У меня под знаменем двести таких молодцов, и буду рад увидеть тебя между ними.
- Благодарю тебя, благородный сэр, - сказал Эйлуорд. - И я встал бы под твое знамя без размышлений, потому как слышал, что в битвах оно всегда впереди, а на войне, это и я знаю, тому, кто держится сзади, добычи не видать никакой. А все же если сквайр возьмет меня, то я пойду за пятью розами Лорингов: хоть родился я под Чичестером, но вырос в здешнем краю и здесь научился держать в руках длинный лук. И как свободному сыну свободного держателя, мне сподручней пойти на службу к соседу, чем к чужому.
- Я же объяснил тебе, любезный, - сказал Найджел, - что мне нечем платить тебе за службу.
- Только возьми меня на войну, уж плату я сам раздобуду, - ответил Эйлуорд. - А до той поры я у тебя ничего не прошу, кроме местечка за твоим столом да шести футов твоего пола - не то мне в аббатстве заплатят за нынешний день колодками на ноги, чтобы бичу было способней погулять по моей спине. С этого часа Сэмкин Эйлуорд твой лучник, сквайр Найджел, и вот этими десятью пальцами клянется, что ты об этом никогда не пожалеешь, а не то пусть его тут же дьявол унесет! - С этими словами он поднес руку к каске, закинул длинный лук за спину и, почтительно пропустив своего нового господина перед собой, последовал в нескольких шагах позади.
- Pardieu! Я приехал a la bonne heure<1>, - сказал Чандос. - Я прискакал из Виндзора, но нашел твой дом пустым, если не считать благородной и очень величественной старой дамы. Она поведала мне о твоих невзгодах, я прогулялся до аббатства и успел как нельзя более кстати: длинные стрелы для твоей плоти, колокольный звон, молитвенник и свечи для твоей души сулили мало хорошего... Но если зрение меня не обманывает, это сама благородная дама.
И правда, из двери господского дома им навстречу вышла леди Эрминтруда, согбенная, исхудалая, опирающаяся на клюку, и все-таки внушающая почтение. Узнав о конфузе, каким завершился суд, она разразилась кудахтающим смехом, погрозила клюкой высоким стенам аббатства за рекой и проводила именитого гостя в залу, где его уже ждало лучшее угощение, какое она только могла собрать. В ее собственных жилах текла кровь Чандосов, прослеживаемая через де Греев, де Мултонов, де Валенсов, де Монтегю и прочее ее высокое и благородное родство; во всяком случае обед был уже съеден и со стола убрано, когда она, наконец, завершила свои розыски, обозначила все степени родства и свойства и перечислила рассечения, столбы, косоугольники, фигуры обремененные и не обремененные, а так же клейноды в родовых гербах, указывающие на общих предков. Ведь леди Эрминтруда знала каждую веточку, каждый бутон любого фамильного древа, восходящего ко времени Нормандского завоевания да и к более ранним временам.
Однако всему наступает конец, и когда они остались в зале втроем, Чандос сообщил ей причину своего приезда.
- Король Эдуард никогда не забывал благородного рыцаря сэра Юстеса, твоего сына, - сказал он. - На той неделе он отправляется в Саутгемптон, и я его гонец. Он повелел известить тебя, высокородная досточтимая дама, что будет ехать не спеша и, побывав в Гилфорде, переночует в твоем доме.
Слушая его, леди Эрминтруда гордо порозовела, но тут же ее лицо вновь стало бледным от горечи.
- Воистину это великая честь для дома Лорингов, - сказала она, - но ты сам видишь, каким убогим стал наш кров, как скудно наше угощение. Королю неизвестно, как мы обеднели, и я боюсь, не сочтет ли он нас скупыми невежами.
Чандос поспешил рассеять ее опасения. Королевская свита сразу же отправится дальше в замок Фарнем. Королева и ее дамы в этой поездке короля не сопровождают. А сам король - закаленный воин и умеет быть неприхотливым. Да и как бы то ни было, раз он известил их о своем намерении, у них нет иного выхода, кроме как сделать все, что в их силах. В заключение Чандос со всевозможной деликатностью сказал, что его кошелек к их услугам. Но леди Эрминтруда уже обрела обычное спокойствие.
- Нет, любезный родич, сие не подобает, - сказала она. - Я приготовлю для короля все, что будет мне по силам. Он же вспомнит, что Лоринги, пусть у них больше ничего нет, всегда отдавали в его распоряжение свою жизнь и кровь.
Чандос намеревался в этот же день заехать в замок Фарнем, а оттуда отправиться дальше, однако изъявил желание принять в Тилфорде горячую ванну. Подобно большинству своих собратьев-рыцарей, он обожал нежиться в воде, нагретой настолько, что непривычный человек не пролежал бы в ней и полминуты. Тотчас в покой для гостей принесли ванну - стянутую обручами широкую кадушку, и Чандос пригласил Найджела составить ему компанию, пока он будет отмокать и прогревать свои кости.
Найджел примостился на краю высокой постели и, болтая ногами, взирал с любопытством и изумлением на насмешливое лицо, всклокоченные лимонные волосы и жилистые плечи прославленного бойца за колышущейся завесой пара. Чандос был в разговорчивом настроении, и Найджел с жадностью засыпал его тысячами вопросов о войнах, впивая каждое слово, доносившееся до него из клубящихся облаков, точно вещания древних оракулов. Да и Чандос, ветеран, давно уже видевший в войне лишь привычное дело, словно вновь обрел пыл своей далекой юности, отвечая на торопливые вопросы Найджела и наблюдая, с каким восхищенным вниманием тот выслушивает отпеты.
- Расскажи мне про жителей Уэльса, благородный сэр! - воскликнул сквайр. - Какие они воины?
- Весьма отважные, - ответил Чандос, плещась' в кадушке. - Если поехать в их долины с небольшим отрядом, можно отвести душу в недурных стычках. Они вспыхипают, точно вереск, но если ты сумеешь устоять против жара этого пламени, глядишь, оно и поугаснет.
- Ну а шотландцы? - не отступал Найджел. - Ты ведь и с ними воевал, как рассказывали.
- Шотландским рыцарям равных в мире не сыскать, и тому, кто сумеет продержаться против лучших из них, будь то Дуглас, Мэррей или Ситон, больше уже учиться нечему. Какой бы ты ни был закаленный боец, а поедешь на север и непременно повстречаешь бойца не хуже. Если уэльсцы подобны вересковому пожару,. то - pardieu! - шотландцы - это торф, ибо они тлеют, и конца этому нет. Я провел много счастливых часов на шотландской границе: ведь даже в мирное время оливикские Перси или комендант Карлайла всегда найдут, из-за чего повздорить с пограничными кланами.
- Помнится, отец говаривал, что копейщики у них редкостные.
- Лучшие в мире. Копья длиной в двенадцать футов, и держат они их одно к одному. А вот лучники у них скверные, не считая уроженцев Этрика и Селкерка, которые растут в лесах. Прошу тебя, Найджел, открой ставень, а то пар стал уж слишком густым. А вот в Уэльсе слабы копейщики, зато на наших островах не отыщутся другие такие лучники, как уроженцы Гвента. Луки они делают из вяза и пускают стрелы с такой силой, что я сам видел, как под одним рыцарем стрела убила лошадь, пробив прежде его кольчужный налядвенник, бедро и седло. Но чего стоит самая грозная стрела в сравнении с нынешней новинкой - железными шарами, которые вспыхнувший огненный порошок швыряет так, что они сокрушают грудь под панцирем, точно камень - куриное яйцо? Наши отцы про такое и не слышали.
<1> Вовремя (франц.).
|
[1]