|
Через несколько мгновений дворецкий распахнул дверь и ввел в кабинет невысокого мужчину, сгорбленного годами и недугами: то, как он вытягивал вперед шею, моргал и щурился, говорило о сильнейшей близорукости. Лицо у него было смугло, а борода и волосы черны как смоль. В одной руке он держал белый муслиновый тюрбан в красную полоску, в другой - небольшую замшевую сумку.
- Добрый вечер, - сказал Дуглас Стоун, когда за дворецким закрылась дверь. - Я полагаю, вы говорите по-английски?
- Да, господин. Я из Малой Азии, но говорю по-английски, если говорить медленно.
- Насколько я понял, вы хотите, чтобы я поехал с вами?
- Да, сэр. Я очень хочу, чтобы вы помогли моей жене.
- Я мог бы приехать завтра утром, а сейчас меня ждет неотложная встреча, и сегодня я ничем не смогу помочь вашй жене.
Ответ турка был своеобразен. Он потянул за шнурок своей замшевой сумки, открывая ее, и высыпал на стол груду золотых
- Здесь сто фунтов, - сказал он, - и я обещаю вам, что дело не займет у вас и часа. Кэб ждет у ваших дверей.
Дуглас Стоун взглянул на часы. Через час будет еще не поздно приехать к леди Сэннокс. Он бывал у нее и в более позднее время. А гонорар необычайно велик. В последнее время его донимали кредиторы, и он не может позволить себе упустить такой шанс. Придется ехать.
- А что у вас за случай? - спросил он.
- О, очень прискорбный! Очень прискорбный! Наверное, вы не слыхали об альмохадесских кинжалах?
- Никогда.
- О, это такие восточные кинжалы, старинной работы и необычайной формы, с эфесом в виде скобы. Понимаете, сам я торговец древностями и приехал из Смирны в Англию, но на следующей неделе возвращаюсь домой. Много редкостей я привез с собой и продал, но некоторые остались у меня, и среди них, мне на горе, один из этих кинжалов.
- Не забывайте, сударь, что у меня назначена встреча, - напомнил хирург, начиная раздражаться. - Прошу вас, сообщите только необходимые подробности.
- Это необходимая подробность, вы увидите. Сегодня моя жена упала в обморок в комнате, где я держу товары, и порезала себе нижнюю губу этим проклятым альмохадесским кинжалом.
- Понятно, - сказал Дуглас Стоун, вставая. - И вы хотите, чтобы я перевязал рану?
- Нет, нет, дело хуже.
- Что же тогда?
- Эти кинжалы отравлены.
- Отравлены?
- Да, и ни один человек, будь то на Востоке или на Западе, не может теперь сказать, какой это яд и есть ли противоядие. Но все, что известно об этих кинжалах, известно и мне, потому что мой отец тоже был торговцем древностями, и нам приходилось иметь много дел с этим отравленным оружием.
- Каковы симптомы отравления?
- Глубокий сон и смерть через тридцать часов.
- Вы сказали, что противоядия нет. За что же платите вы мне этот большой гонорар?
- Лекарства ее не спасут, но может спасти нож.
- Как?
- Яд всасывается медленно. Он несколько часов остается в ране.
- Значит, ее можно промыть и очистить от яда?
- Нет, как и при укусе змеи. Яд слишком коварен и смертоносен.
- Тогда - иссечение раны?
- Да, только это. Если рана на пальце, отрежь палец, так всегда говорил мой отец. Но у нее-то рана на губе, вы подумайте только, и ведь это моя жена. Ужасно!
Но близкое знакомство с подобными жестокими фактами может притупить у человека остроту сочувствия. Для Дугласа Стоуна это уже был просто интересный хирургичский случай, и он решительно отметал как несущественные слабые возражения мужа.
- Или это, или ничего, - резко сказал он. - Лучше потерять губу, чем жизнь.
- Да, вы, конечно, правы. Ну что ж, это судьба и с ней надо смириться. Я взял кэб, и вы поедете вместе со мной и сделаете, что надо.
Дуглас Стоун достал из ящика стола футляр с хирургическими ножами и сунул его в карман вместе с бинтом и корпией для повязки. Если он хочет повидаться с леди Сэннокс, нужно действовать без промедления.
- Я готов, - сказал он, надевая пальто. - Не хотите выпить бокал вина, прежде чем выйти на холод?
Посетитель отпрянул, протестующее подняв руку.
- Вы забыли, что я мусульманин и правоверный последователь пророка! - воскликнул он. - Но скажите, что в том зеленом флаконе, который вы положили себе в карман? |
