|
И действительно, странное лицо Беллингема казалось необычайно отталкивающим, ибо цвет и черты его были совершенно противоестественными. Оно было белым, но то не была обычная при испуге бледность, нет, то была абсолютно бескровная белизна - как брюхо камбалы. Полное лицо это, казалось, было раньше еще полнее - сейчас кожа на нем обвисла складками, и его покрывала густая сеть морщин. Темные, короткие, непокорные волосы стояли дыбом, толстые морщинистые уши оттопыривались. Светлые серые глаза были открыты, зрачки расширены, в застывшем взгляде читался ужас. Смит смотрел, и ему казалось, что никогда еще на лице человека не проступали так явственно признаки порочной натуры, и он уже более серьезно отнесся к предупреждению, полученному час назад от Хасти.
- Что же, черт побери, могло его так напугать? - спросил он.
- Мумия.
- Мумия? Как так?
- Не знаю. Она отвратительная, и в ней есть что-то жуткое. Хоть бы он с ней расстался! Уж второй раз пугает меня. Прошлой зимой случилось то же самое. Я застал его в таком же состоянии - и тогда перед ним была эта мерзкая штука.
- Но зачем же ему эта мумия?
- Видите ли, он человек с причудами. Это его страсть. О таких вещах он в Англии знает больше всех. Да только, по-моему, лучше бы ему не знать! Ах, он, кажется, начинает приходить в себя!
На мертвенно бледных щеках Беллингема стали медленно проступать живые краски, и веки его дрогнули, как вздрагивает парус при первом порыве ветра. Он сжал и разжал кулаки, со свистом втянул сквозь зубы воздух, затем резко вскинул голову и уже осмысленно оглядел комнату. Когда взгляд его упал на мумию, он вскочил, схватил свиток папируса, сунул его в ящик стола, запер на ключ и, пошатываясь, побрел назад к дивану.
- Что случилось? Что вам тут надо?
- Ты кричал и поднял ужасный тарарам, - ответил Монкхауз Ли. - Если б не пришел наш верхний сосед, не знаю, что бы я один стал с тобой делать.
- Ах, так это Аберкромб Смит! - сказал Беллингем, глядя на Смита. - Очень любезно, что вы пришли. Какой же я дурак! О господи, какой дурак!
Он закрыл лицо руками и разразился истерическим смехом.
- Послушайте! Перестаньте! - закричал Смит, грубо тряся Беллингема за плечо. - Нервы у вас совсем расшатались, вы должны прекратить эти ночные развлечения с мумией, не то совсем рехнетесь. Вы и так уже на пределе.
- Интересно, - начал Беллингем, - сохранили бы вы на моем месте хоть столько хладнокровия, если бы...
- Что?
- Да так, ничего. Просто интересно, смогли бы вы без ущерба для своей нервной системы просидеть целую ночь наедине с мумией. Но вы, конечно, правы. Пожалуй, я действительно за последнее время подверг свои нервы слишком тяжким испытаниям. Но теперь уже все в порядке. Только не уходите. Побудьте здесь несколько минут, пока я совсем не приду в себя.
- В комнате очень душно, - заметил Ли и, распахнув окно, впустил свежий ночной воздух.
- Это бальзамическая смола, - сказал Беллингем.
Он взял со стола один из сухих листьев и подержал его над лампой, - лист затрещал, взвилось кольцо густого дыма, и комнату наполнил острый, едкий запах.
- Это священное растение - растение жрецов, - объяснил Беллингем. - Вы, Смит, хоть немного знакомы с восточными языками?
- Совсем не знаком. Ни слова не знаю.
Услыхав это, египтолог, казалось, почувствовал облегчение.
- Между прочим, - продолжал он, - после того как вы прибежали, сколько я еще пробыл в обмороке?
- Не долго. Минут пять.
- Я так и думал, что это не могло продолжаться слишком долго, - сказал Беллингем, глубоко вздохнув. - Какое странное явление - потеря сознания! Его нельзя измерить. Мои собственные ощущения не могут определить, длилось оно секунды или недели. Взять хотя бы господина, который лежит на столе. Умер он в эпоху одиннадцатой династии, веков сорок назад, но если бы к нему вернулся дар речи, он бы сказал нам, что закрыл глаза всего лишь миг назад. Мумия эта, Смит, необычайно хороша.
Смит подошел к столу и окинул темную скрюченную фигуру профессиональным взглядом. Черты лица, хоть и неприятно бесцветные, были безупречны, и два маленьких, напоминающих орехи глаза все еще прятались в темных провалах глазных впадин. Покрытая пятнами кожа туго обтягивала кости, и спутанные пряди жестких черных волос падали на уши. Два острых, как у крысы, зуба прикусили сморщившуюся нижнюю губу. Мумия словно вся подобралась - руки были согнуты, голова подалась вперед, во всей ее ужасной фигуре угадывалась скрытая сила - Смиту стало жутко. Были видны истончавшие, словно пергаментом покрытые ребра, ввалившийся, свинцово-серый живот с длинным разрезом - след бальзамирования, - но нижние конечности были спеленаты грубыми желтыми бинтами. Тут и там на теле и внутри футляра лежали веточки мирра и кассии.
- Не знаю, как его зовут, - сказал Беллингем, проведя рукой по ссохшейся голове. - Видите ли, саркофаг с письменами утерян. Номер 249 - вот и весь его нынешний титул. Смотрите, вот он обозначен на футляре. Под таким номером он значился на аукционе, где я его приобрел.
- В свое время он был не из последнего десятка, - заметил Аберкромб Смит.
- Он был великаном. В мумии шесть футов семь дюймов. Там он слыл великаном- ведь египтяне никогда не были особенно рослыми. А пощупайте эти крупные, шишковатые кости! С таким молодцом лучше было не связываться.
- Возможно, эти самые руки помогали укладывать камни в пирамиды, - предположил Монкхауз Ли, с отвращением рассматривая скрюченные пальцы, похожие на когти хищной птицы.
- Вряд ли, - ответил Беллингем. - Его погружали в раствор натронных солей и очень бережно за ним ухаживали. С простыми каменщиками так не обходились. Обыкновенная соль или асфальт были для них достаточно хороши. Подсчитано, что такие похороны стоили бы на наши деньги около семисот тридцати фунтов стерлингов. Наш друг по меньшей мере принадлежал к знати. А как по-вашему, Смит, что означает эта короткая надпись на его ноге у ступни?
- Я уже сказал вам, что не знаю восточных языков. |
