|
Он подозрительно взглянул на нее и двинулся к внутренней комнате; она пошла вместе с ним.
В эту самую минуту я увидел одну вещь и страшно испугался. Я оставил свой складной нож открытым на крышке одного из ящиков, и он лежал там на самом виду. Она заметила это раньше его и с женской хитростью протянула руку со свечой так, чтобы пламя оказалось перед глазами лорда Маннеринга и заслонило от него нож. Потом она накрыла нож левой рукой и прижала к халату - так, чтобы муж не видел. Он же осматривал ящик за ящиком - в какую-то минуту я мог бы даже схватить его за длинный нос, но медалей как будто никто не трогал, и он, все еще ворча и огрызаясь, зашаркал вон из комнаты.
Теперь я буду больше говорить о том, что я слышал, а не о том, что видел, но клянусь, это так же верно, как то, что придет день, когда я предстану перед создателем.
Когда они перешли в другую комнату, он поставил свечу на угол одного из столиков и сел, но так, что я его не видел. А она, должно быть, встала позади него, потому что пламя ее свечи отбрасывало на пол перед ним длинную бугристую тень. Он заговорил об этом человеке, которого называл Эдвардом, и каждое его слово жгло, как кислота. Говорил он негромко, и я не все слышал, но из услышанного можно было понять, что ей легче было бы вынести удары хлыстом. Сперва она раздраженно отвечала ему, потом умолкла, а он все говорил и говорил своим холодным, насмешливым голосом, издевался, оскорблял и мучил ее, так что я даже стал удивляться, как у нее хватает терпения стоять там столько времени молча и слушать все это. Вдруг он резко выкрикнул:
- Не стойте у меня за спиной! Отпустите мой воротник! Что? Вы осмелитесь поднять на меня руку?
Раздался какой-то звук вроде удара, глухой шум падения, и я услышал, как он воскликнул:
- Боже мой, это же кровь!
Он зашаркал ногами, словно хотел подняться, потом еще удар, он закричал: «Ах, чертовка!» - и все затихло, только слышно было, как что-то капало на пол.
Тогда я выскочил из-за занавеса и, дрожа от ужаса, побежал в соседнюю комнату. Старик сполз с кресла, халат у него задрался на спину, собрался складками и стал похож на огромный горб. Голова свалилась набок, очки в золотой оправе все еще торчали у него на носу, а маленький рот раскрылся, как у дохлой рыбы. Я не видел, откуда идет кровь, но еще было слышно, как она барабанит по полу. Леди стояла за ним со свечой, которая освещала ее лицо. Губы у нее были сжаты, глаза сверкали, на щеках горели пятна румянца. Теперь она стала настоящей красавицей - красивее женщины я в жизни не видывал.
- Вы добились своего! -сказал я.
- Да, - ответила она ровным голосом, - я этого добилась.
- Что же вы теперь будете делать? - спросил я. - Вас притянут за убийство как пить дать.
- Обо мне не беспокойтесь. Мне незачем жить, и все это не имеет значения. Помогите посадить его прямо. Очень страшно смотреть на него, когда он в такой позе!
Я выполнил ее просьбу, хотя весь похолодел, когда до него дотронулся. Кровь попала мне на руку, и меня затошнило.
- Теперь, - сказала она, - пусть эти медали лучше достанутся вам, чем кому-нибудь другому. Берите их и идите.
- Не нужны они мне. Я хочу только уйти отсюда. Я в такие дела никогда еще не впутывался.
- Глупости! - сказала она. - Вы пришли за медалями, и они ваши. Почему же вам их не взять? Никто вам не мешает.
Я все еще держал мешок в руке. Она открыла ящик, и мы с ней побросали в мешок штук сто медалей. Они все были из одного ящика, но выбора у меня не было: не мог я там дольше находиться. Я кинулся к окну, потому что самый воздух этого дома казался мне отравленным после всего, что я видел и слышал. Я оглянулся; она стояла там, высокая и красивая, со свечой в руке - совсем такая же, как в ту минуту, когда я впервые ее увидел. Она помахала мне рукой на прощание, я махнул ей в ответ и спрыгнул на гравиевую дорожку.
Слава богу, я могу, положа руку на сердце, сказать, что никогда никого не убивал, но могло быть и по-иному, если бы я сумел прочесть мысли этой женщины. В комнате оказалось бы два трупа вместо одного, если бы я мог понять, что скрывается за ее прощальной улыбкой. Но я думал только о гом, как бы унести ноги, и мне в голову не приходило, что она затягивает петлю на моей шее. Я стал пробираться в тени дома тем же путем, каким пришел, но не успел я отойти на пять шагов от окна, как услышал дикий вопль, поднявший весь приход на ноги, а потом еще и еще.
- Караул! -кричала она. - Убийца! Убийца! Помогите! - И голос ее в ночной тишине разносился далеко окрест. От этого ужасного крика я прямо оторопел. Сразу же замелькали огни, распахнулись окна не только в доме сзади меня, но и в домике привратника и в конюшнях передо мной. Я помчался по дороге, как испуганный кролик, но, не успев добежать до ворот, услышал, как они со скрежетом захлопнулись. Тогда я спрятал мешок с медалями в сухом хворосте и попробовал уйти через парк, но кто-то заметил меня при свете луны, и скоро с полдюжины людей с собаками бежали за мной по пятам. Я припал к земле за кустами ежевики, но собаки одолели меня, и я был даже рад, когда подоспели люди и помешали им разорвать меня на части. Тут меня схватили и потащили обратно в комнату, из которой я только что ушел.
- Это тот человек, ваша светлость? - спросил старший слуга, который, как оказалось потом, был дворецким.
Она стояла, склонившись над трупом и держа платок у глаз; тут она, точно фурия, повернулась ко мне. Ох, какая это была актриса!
- Да, да, тот самый! -закричала она. - О злодей, жестокий злодей, так разделаться со стариком!
Там был какой-то человек, похожий на деревенского констебля. Он положил мне руку на плечо.
- Что ты на это скажешь? - спросил он.
- Это она сделала! - закричал я, указывая на женщину, но она даже глаз не опустила.
- Как же, как же! Придумай еще что-нибудь! - сказал констебль, а один из слуг ударил меня кулаком.
- Говорю вам, я видел, как она это сделала. Она два раза всадила в него нож. Сначала помогла мне его ограбить, а потом убила его.
Слуга хотел было снова меня ударить, но она удержала его руку.
- Не бейте его, - сказала она. - Можно не сомневаться, что закон его накажет.
- Уж я об этом позабочусь, ваша светлость, - сказал констебль. - Ваша светлость видели сами, как было совершено преступление?
- Да, да, я своими глазами все видела. Это было ужасно. Мы услышали шум и спустились вниз. Мой бедный муж шел впереди. Этот человек открыл один из ящиков и вываливал медали в черный кожаный мешок, который он держал в руках. Он кинулся было бежать, но мой муж схватил его. Началась борьба, и он дважды ранил мужа. Если я не ошибаюсь, его нож все еще в теле лорда Маннеринга.
- Посмотрите, у нее руки в крови! - закричал я.
- Она приподнимала голову его светлости, подлый ты врун! - сказал дворецкий.
- А вот и мешок, о котором говорила ее светлость, - сказал констебль, когда конюх вошел с мешком, который я бросил во время бегства. - А вот и медали в нем. По-моему, вполне достаточно. Ночью мы постережем его здесь, а завтра с инспектором отвезем в Солсбери.
- Бедняга! -сказала она. - Что касается меня, то я прощаю все оскорбления, которые он мне нанес. Кто знает, какие соблазны толкнули его на преступление? Совесть и закон накажут его достаточно сурово, к чему мне укорять его и делать это наказание еще тяжелее.
Я не мог слова вымолвить - понимаете, сэр, не мог, до того меня ошеломило спокойствие этой женщины. И вот, приняв мое молчание за согласие со всем, что она сказала, дворецкий и констебль потащили меня в подвал и заперли там на ночь.
Ну вот, сэр, я и рассказал вам все события и как случилось, что лорд Маннеринг был убит своей женой в ночь на четырнадцатое сентября тысяча восемьсот девяносто четвертого года. Может быть, вы оставите все это без внимания, как констебль в Маннеринг-холле, а потом судья в суде присяжных. А может быть, вы увидите крупицу правды в том, что я сказал, и доведете дело до конца и навсегда заслужите имя человека, который не щадит своих сил ради торжества правосудия. Мне не на кого надеяться, кроме вас, сэр, и, если вы снимете с моего имени это ложное обвинение, я буду молиться на вас, как ни один человек еще не молился на другого. Но если вы не сделаете этого, клянусь, что через месяц я повешусь на оконной решетке и буду являться по ночам вам во сне, если только человек может являться с того света и тревожить другого. То, о чем я вас прошу, очень просто. Наведите справки об этой женщине, последите за ней, узнайте ее прошлое и что она сделала с деньгами, которые ей достались, и существует ли этот Эдвард, о котором я говорил. И если что-нибудь откроет вам ее настоящее лицо или подтвердит мой рассказ, тогда я буду уповать на доброту вашего сердца и вы спасете невинно осужденного. |
