Романы » Сэр Найджел Лоринг » Глава VII. Как Найджел поехал за покупками в Гилдфорд

Ювелир вздрогнул. Этот юноша не так уж прост, как показался сначала. Его открытое лицо и ясные голубые глаза - не что иное, как ловушка для неосторожных. Ему еще не случалось так попадать впросак. - Это пустой разговор, он ни к чему не приведет, достойный сэр, - ответил он и отвернулся, перебирая ключи от своих прочных сундуков, - но я не хочу обойтись с вами несправедливо, последняя цена - пятьдесят ноблей. - И сто, - прошептал Эйлвард. - И сто, - повторил Найджел, зардевшись от собственной жадности. - Ну, хорошо, берите сотню, - воскликнул купец, - берите целую сотню, стригите меня, обдирайте, обирайте, пустите по миру! - Я никогда не простил бы себе, случись это на самом деле, - сказал Найджел. - Вы были честны со мной, и я не хотел бы причинять вам зло. Поэтому я охотно возьму сто... - Сто пятьдесят, - шепнул Эйлвард. - Сто пятьдесят, - громко повторил Найджел. - Клянусь святым Иоанном Беверлийским, - воскликнул купец, - я приехал сюда с Севера, а там, всякий знает, народ в делах хитрый да ловкий! Так вот, я скорее стану вести дело с целой синагогой жидов, чем с вами, хоть у вас такие благородные манеры. Вы в самом деле не согласны на меньшую сумму? Боже мой! Вы лишаете меня месячного дохода. Это же целое утро тяжелой работы! И зачем только вы ко мне явились?

Так причитал он, выкладывая на прилавок одну за другой золотые монеты, а Найджел, с трудом веря своей удаче, ссыпал их в седельную кожаную сумку.

Оказавшись снова на улице, он с пылающим лицом излил на Эйлварда целый поток благодарностей. - Что вы сэр, он же нас просто ограбил. Будь мы понастойчивей, он отвалил бы еще двадцать золотых. - А ты почем знаешь, добрый Эйлвард? - Да у него все в глазах написано, сквайр Лоринг. Я, конечно, не очень там обучен читать или разбираться в гербах, зато уж разобрать, что у человека на лице написано, всегда сумею. Я с самого начала был уверен, что он даст столько, сколько дал.

Они пообедали в монастырском странноприимном доме, Найджел за главным столом, а Эйлвард с простым людом. Потом снова вышли на главную улицу и отправились по делам. Найджел купил тафты для драпировки, вина, всяких припасов, фруктов, камчатого столового белья и еще много всяких нужных вещей. Наконец он остановился перед лавкой оружейника во дворе замка и с жадностью ребенка, взирающего на лакомства, стал рассматривать великолепные доспехи, нагрудники с чеканкой, шлемы с перьями, искусно выделанные нашейники. - Ну, сквайр Лоринг, - сказал оружейник Уот, оторвав взгляд от горна, где он закаливал клинок меча, что вы хотите купить? Клянусь Тувалкайном ^<1>, отцом всех оружейников, что пройди вы из конца в конец весь Чипсайд ^<2>, вам не найти лучших доспехов, чем вон те, что висят на крюке. - А сколько они стоят? - Для любого другого - двести пятьдесят ноблей. Для вас - двести. - А почему для меня дешевле? - Потому что я снаряжал на войну вашего отца, и клянусь из моей мастерской не выходило ничего лучше. Ручаюсь, о доспехи вашего отца затупилось немало клинков, прежде чем он с ними расстался. В те времена мы делали кольчуги, и хорошая кольчуга с плотными кольцами не уступала латам. А теперь молодые рыцари хотят одеваться по моде, как дамы при дворе, поэтому сейчас надо покупать латы, хоть они и стоят втрое дороже. - Вы говорите, кольчуга нисколько не хуже? - Уверен. - Тогда послушайте, оружейник. Я сейчас не могу купить латы, а мне очень нужно стальное облаченье - у меня впереди одно дело. Так вот дома, в Тилфорде, висит та самая кольчуга отца, о которой вы говорили, в ней отец в первый раз пошел на войну. Не могли бы вы подогнать ее по мне?

Оружейник оглядел невысокую стройную фигуру Найджела и рассмеялся. - Вы шутите, сквайр Лоринг! Кольчуга была сделана на человека ростом куда выше среднего. - Я не шучу. Если она выдержит хотя бы один копейный бой, она выполнит свое назначение.

Оружейник прислонился к наковальне и задумался, а Найджел с надеждой смотрел на его покрытое сажей лицо. - Я с радостью одолжил бы вам доспехи для этой первой битвы, сквайр Лоринг, да ведь если вы потерпите неудачу, все ваше снаряжение достанется победителю. Я человек бедный, у меня много детей, и я не могу так рисковать. А та старая кольчуга, она правда в хорошем состоянии? - В отличном, вот только на шее порядком порвана. - Укоротить ее на руках и ногах не трудно. Придется только отрезать лишнее и потом закрепить звенья. А сделать ее поуже... Нет, этого не сможет ни один оружейник. - Это была моя последняя надежда. Послушайте, добрый человек, если вы служили моему доблестному отцу и любили его, помогите мне ради его памяти.

Оружейник с грохотом бросил молот на пол. - Я не только любил вашего отца, сквайр Лоринг, я видел, как вы сами почти без всякого снаряжения сражались на турнире во дворе замка против самых славных рыцарей. Последний раз, в день святого Мартина, у меня прямо сердце кровью обливалось, как вы с такими жалкими доспехами устояли против храброго сэра Оливера, хоть у него-то доспехи миланской работы. Вы когда возвращаетесь в Тилфорд? - Прямо сейчас. - Эй, Дженкин, выведи жеребца! - крикнул честный Уот. - Пусть у меня отсохнет правая рука, если я не отправлю вас на войну в кольчуге отца. Завтра мне надо быть в лавке, а сегодняшний день я безвозмездно отдаю вам, из одной только приязни, что я питаю к вашему дому. Я еду с вами в Тилфорд, и еще к ночи вы увидите, на что способен Уот.

Вот как случилось, что в тот же вечер в господском доме в Тилфорде все пришло в движенье. Леди Эрментруда прикидывала, резала и развешивала в зале драпировки и расставляла по полкам буфета всякие вкусные вещи, что привез Найджел. А сам он с оружейником Уотом сидели почти касаясь лбами друг друга, держа на коленях старую кольчугу, и что-то делали с пластинчатым нагрудником.

Старый Уот то и дело пожимал плечами, как человек, от которого требуют большего, чем может сделать он, простой смертный. Наконец, в ответ на какие-то слова сквайра, он откинулся на спинку стула и громко рассмеялся в густую бороду. Такое плебейское проявление удовольствия заставило леди Эрментруду метнуть в его сторону недовольный взгляд. Но оружейник, не заметив его, схватил острый резец и молоток и, все еще улыбаясь своим мыслям, стал пробивать отверстие в самой середине стальной рубахи.