И вновь молодой полководец покачал головой.
- Если я и возьму его, это не приблизит меня к цели и не вернет моих лучников. Потеряю десятка два человек, а взамен не получу ничего. Будь у меня бомбарды, я мог бы установить их там, но без них мне этот холм ни к чему.
- Может быть, у них мало воды и припасов? - предположил Найджел. - И они устроят вылазку?
- Я расспросил крестьян, - ответил Ноллес, - и все они в один голос говорят, что в замке есть колодец и большие запасы провианта. Нет, благородные господа, нам остается лишь один путь - взять замок штурмом, и только одно место для этого - большие ворота. Вскоре фашин будет столько, что мы завалим ров и без моста переберемся на ту его сторону. Я приказал срубить сосну на холме и очистить ее от сучьев, чтобы она послужила нам тараном. Но что такое? Почему они бегут к замку?
Со стороны английского лагеря донеслись возбужденные крики, солдаты толпой кинулись ко рву. Рыцари и оруженосцы направили коней туда же и, когда увидели большие ворота, тотчас поняли причину суматохи. На башне над аркой стояли три человека в одежде английских лучников с веревкой на шее, с руками, связанными за спиной. Их товарищи толпились внизу и с жалостью называли их имена.
- Это Амброз! - воскликнул один. - Он самый, Амброз из Инглтона.
- Верно! Вон его белокурые волосы. А с бородой - это Арквуд из Скиптона. Бедная его жена, которая торгует, у моста через Рибл! А вот кто третий?
- Малыш Джонни Олспи, самый молоденький в отряде! - простонал старый Уот, и по щекам у него потекли слезы. - Я, я сам уговорил его покинуть родной дом. Увы мне! В черный день соблазнил я его покинуть родную мать для того лишь, чтобы сложить голову в чужом краю.
Внезапно загремела труба, и подъемный мост опустился. По нему прошествовал толстяк в выцветшем костюме герольда. Боязливо остановившись у его конца, он провозгласил зычным голосом:
- У меня весть для вашего начальника!
Ноллес выехал вперед.
- Ручаешься ли ты своим рыцарским словом, что я могу приблизиться к тебе без опасения и буду выслушан с учтивостью, подобающей герольду?
Ноллес кивнул.
Толстяк медленно и величаво выступил вперед.
- Я вестник и верный слуга, - произнес он важно, - благородного барона Оливера де Сент-Ива, сеньора Ла-Броиньера. Он повелел сказать тебе следующее: ежели ты продолжишь свой путь и перестанешь чинить ему помехи, он обещает более на тебя не нападать. Что до его пленников, он окажет им честь и возьмет их к себе на службу, ибо много наслышан об английских длинных луках и имеет нужду в них. Ежели ты и далее станешь чинить ему помехи и досады, оставаясь перед замком, то знай, он повесит этих троих над своими воротами, а на следующее утро - еще троих, и так, пока не останется в живых ни одного. В этом он поклялся Крестом на Голгофе и клятву исполнит, дабы не обречь свою душу на погибель.
Роберт Ноллес окинул герольда мрачным взглядом.
- Возблагодари святых, что я дал тебе слово, - сказал он, - иначе я приказал бы содрать с тебя твой лживый табар, а заодно и кожу с твоих костей, дабы твой господин получил достойный ответ на свою весть. Скажи ему, что его и всех, кто с ним в замке, я объявляю заложниками за жизнь моих людей, и если он посмеет обречь их на смерть, то и сам, и все его люди будут повешены на зубцах стены. Иди же и поторопись, не то мое терпение истощится.
В холодных серых глазах Ноллеса и в тоне, каким он произнес последние слова, было нечто такое, отчего дородный посол удалился куда быстрее, чем явился. Едва он исчез в темной арке ворот, как со скрипом и лязгом был поднят мост.
Несколько минут спустя на башню, где стояли обреченные лучники, вышел верзила с всклокоченной бородой, схватил первого за плечи и столкнул со стены. У несчастного вырвался крик, на который его товарищи внизу ответили горестными стонами, а он взлетел от силы толчка вверх, а потом повис, дергаясь и поворачиваясь, точно игрушечный паяц на ниточках.
Палач повернулся и с насмешливым почтением поклонился зрителям внизу. Откуда ему в краю малосильных стрелков из лука было знать, как далеко, метко и сильно бьет английский длинный лук? Несколько человек во главе с Уотом кинулись к стене. Спасти своих товарищей они не могли, но хотя бы смерть их была отомщена. Палач примерился столкнуть со стены второго, и тут в лоб ему впилась стрела, и он рухнул мертвый на парапет. Падая, он успел толкнуть пленного, и вторая фигура в бурой куртке закачалась рядом с первой на сером фоне стены.
Остался только мальчик, Джонни Олспи. Он стоял, дрожа, на краю парапета. Перед ним разверзалась бездна, а позади раздавались голоса тех, кто должен был швырнуть его туда. Однако долгое время никто не решался подставить себя смертоносным стрелам. Затем из укрытия, согнувшись в три погибели, выскочил доброволец и побежал к юному лучнику, старательно держась позади него.
- Подвинься, Джон! Подвинься! - закричали ему снизу.
Мальчик отпрыгнул в сторону, насколько позволяла веревка, и петля всползла ему на лицо. Мимо просвистели три стрелы и две сразили человека у него за спиной. Под восторженные крики снизу тот упал на колени, а потом ничком. Жизнь за жизнь - счет выходил не дурен.
Но искусство старших товарищей подарило мальчику лишь краткую передышку. Над парапетом возник медный шар, затем пара широких медных плеч, а затем появилась целиком фигура рыцаря в полной броне. Он подошел к Краю, хриплым хохотом встретил град стрел, которые отскакивали от доспехов, не причиняя ему ни малейшего вреда, а затем насмешливо ударил себя рукавицей по нагруднику, прекрасно зная, что на таком расстоянии никакая стрела, пущенная смертной рукой, не может пробить металлические пластины. Надменно откинув голову, лаброиньерский Мясник вдоволь насмеялся со стены замка над своими врагами. После чего грузно и неторопливо направился к юному лучнику, ухватил его за ухо и поставил так, чтобы веревка расправилась. Заметив, что петля сдвинулась с шеи, он попытался опустить ее на место, но ему мешала железная рукавица. Он снял ее и голой рукой ухватил веревку над головой мальчика.
В воздухе тут же просвистела стрела старого Уота, и, взвыв от боли, Мясник попятился - длинная стрела пронизала его ладонь насквозь. В неистовой злобе он погрозил кулаком лучникам внизу, и вторая стрела оцарапала костяшки его пальцев. Бешеным ударом закованной в металл ноги он сбросил Джонни Олспи с парапета, несколько секунд смотрел вниз на раскачивающийся труп и медленно удалился, бережно прикрывая кровоточащую руку, а стрелы гулко ударялись в его медную спину.
Лучники, разъяренные убийством своих товарищей, свирепо вопили и прыгали, точно стая бешеных волков.
- Клянусь святым Дунстаном, - сказал Перси, глядя на их побагровевшие лица, - если уж попытаться взять замок, то только теперь. Коли их будет вести ненависть, они не дрогнут.
- Ты прав, Томас! - воскликнул Ноллес. - Собери двадцать жандармов со щитами. Астли, расставь лучников так, чтобы ни единая голова не могла появиться в бойнице или над парапетом. Найджел, распорядись, чтобы крестьяне несли сюда фашины. А другие пусть притащат бревно, которое лежит за коновязью. Десять жандармов понесут его справа, а другие десять - слева, прикрывая головы щитами. Как только ворота рухнут, все - внутрь. И да поможет Бог справедливому делу! |
