Но Эдит оттолкнула сестру, ее нежные щеки вспыхнули от гнева.
- По какому праву, Мери, ты преследуешь меня, будто я беглый виллан, а ты моя госпожа? Ты же старше меня всего на два года! Возвращайся сама, а мне предоставь поступать так, как я нахожу лучшим.
Однако Мери не разжимала объятий, пытаясь смягчить упрямое и гневное сердце.
- Наша мать умерла, Эдит. И я благодарю Бога, что она не может увидеть тебя под этой крышей! Но я заменяю ее, как было всю нашу жизнь, потому что я старшая. Ее именем заклинаю тебя, не доверяй этому человеку, вернись домой, пока еще не поздно.
Эдит вырвалась из ее рук и с пылающими щеками устремила на сестру вызывающий злобный взгляд.
- А, теперь ты говоришь о нем дурно! - сказала она. - Но было время, когда Поль де ла Фосс приезжал в Косфорд, и кто говорил с ним так нежно и ласково? Кто, как не благоразумная благочестивая сестрица Мери? Но он полюбил другую, а потому теперь он злодей и оставаться под его крышей - позор! Как поглядеть на мою праведную сестру и ее спутника, так скакать ночью рядом с мужчиной это великий грех для всех, кроме нее самой! Загляни прежде в собственный глаз, Мери, а уж потом указывай на соломинку в чужом.
Мери в нерешительности и безумной тревоге смирила гордость и гнев, но не знала, как тронуть эту упрямую и капризную душу.
- Сейчас не время для злых слов, милая сестра, - сказала она наконец, схватив Эдит за рукав. - Все, что ты говоришь, быть может, правда. Да, было время, когда этот человек казался другом нас обеих, и я, подобно тебе, знаю власть, которую он способен приобрести над женским сердцем. Но теперь мне известно, каков он на самом деле, а тебе нет. Мне известно, сколько зла он причинил, сколько бесчестия, сколько на его совести нарушенных клятв, неисполненных обещаний и обманов. Мне известно все это, так неужели же я могу спокойно взирать, как моя сестра попалась в старую ловушку? Она уже захлопнулась, деточка? Я и правда опоздала? Во имя Бога, Эдит, скажи, что нет!
Эдит вырвала рукав из пальцев сестры, сделала два быстрых шага к столу, где Поль де ла Фосс все еще сидел молча, не отводя глаз от Найджела. Эдит положила ладонь на его плечо.
- Вот человек, которого я люблю. Единственный, кого я полюбила. Он мой муж.
Мери радостно вскрикнула.
- Это так? - сказала она. - Ну, тогда честь сохранена, а остальное в руце Божьей. Если вы обвенчаны, то ни я, ни никто другой не имеет права встать между вами. Скажи мне, что это правда, и я тотчас вернусь домой обрадовать нашего отца.
Эдит надула губы, как напроказившая шалунья.
- Мы муж и жена перед Богом. А скоро мы станем ими и перед людьми. Только подождем до понедельника, когда брат Поля, священник, приедет из Сент-Олбанса обвенчать нас. За ним уже послан гонец, и он поспешит приехать, ведь правда, сердце мое?
- Он приедет, - сказал хозяин Шалфорда, все еще не отводя глаз от безмолвного Найджела.
- Это ложь, он не приедет, - донесся голос от двери, голос старого священника, который последовал за Найджелом и Мери, но остался на пороге. - Он не приедет, - повторил старик, входя в залу. - Дочь моя, прислушайся к словам того, кто по годам мог бы быть твоим земным отцом. Эта ложь приносила плоды и раньше. И до тебя с ее помощью он губил доверчивых девиц. У него нет брата в Сент-Олбансе. Я хорошо знаю всех его братьев, и никто из них не священник. Еще до понедельника, когда будет уже поздно, ты узнаешь правду, как узнали ее до тебя другие. Не верь ему, но вернись с нами!
Поль де ла Фосс быстро поднял глаза на Эдит и погладил ее руку.
- Ответь им ты, Эдит!
Ее глаза сверкали презрением, пока она по очереди переводила взгляд с сестры на молодого сквайра и на священника.
- Я могу ответить им всем только одно, - сказала она. - Уезжайте и больше не докучайте нам. Разве я не свободна? Разве я не сказала, что он единственный, кого я любила и люблю? И любила я его уже давно. Но он не догадывался и в отчаянии обратился к другой. Но теперь он знает все, и никогда больше между нами не встанет и тени сомнения. Поэтому я остаюсь в Шалфорде, а в Косфорд вернусь, только опираясь на руку моего супруга. Неужто я так слабодушна, что поверю вашим наговорам? Так ли трудно завистливой ревнивице и бродячему попу вместе придумать ложь? Нет, нет, Мери, уезжай и забери с собой своего кавалера и своего попа, потому что я останусь здесь, блюдя верность моему возлюбленному, зная, что могу довериться его чести.
- Хорошо сказано, моя золотая пташка! - одобрительно произнес маленький хозяин Шалфорда. - Дозволь мне добавить и мое слово. В своих злых речах, любезнейшая леди Мери, ты не нашла во мне ни единой добродетели и все же признай, что терпением я обладаю в избытке, ибо не натравил собак на твоих спутников, хотя они и нарушили мой покой. Но даже для самых добродетельных наступает предел, когда верх берет человеческая слабость, а посему прошу тебя, удались со своим попом и своим доблестным защитником, не то как бы не пришлось вам удалиться в большей спешке и со стыдом. Садись, прекрасная любовь моя, и снова приступим к ужину.
Он указал ей на стул и налил вина в ее кубок, а не только в свой.
Найджел не произнес ни слова с той минуты, как вошел в залу, но его глаза ни на йоту не утратили твердой решимости, а мрачный взгляд оставался прикованным к презрительно-насмешливому лицу горбатого хозяина Шалфорда. Теперь он быстро повернулся к Мери и священнику.
- Довольно, - сказал он тихо. - Вы сделали все, что могли, и теперь мой черед сделать все, что в моих силах. Прошу тебя, Мери, и тебя, отче/ подождите меня снаружи.
- Нет, Найджел, если тебе угрожает опасность...
- Мне будет легче, Мери, если ты выйдешь. Прошу тебя. Так мне будет проще разговаривать с этим человеком.
Она взглянула на него с сомнением, но подчинилась. Найджел дернул священника за рукав.
- Отче, при тебе ли твой требник?
- Как же иначе, Найджел? Я всегда храню его у себя на груди.
- Так достань его, отче.
- Для чего, сын мой?
- Заложи его в двух местах: на венчальной службе и на отходной по умирающему. А теперь, отче, пойди к ней, но будь готов сразу вернуться, когда я позову.
Он затворил за ними дверь и остался наедине с парой, столь мало подходящей друг другу. Они обернулись и смотрели на него - Эдит вызывающе, а ее возлюбленный - со злой улыбкой на губах и холодной ненавистью во взгляде.
- Как! - сказал он. - Странствующий рыцарь еще здесь? Мы все слышали, что он жаждет славы, так какой же подвиг чает он совершить, медля под этой крышей? |
