- Но и здесь еще не конец, - сказал я.
- Конечно, не конец. За виселицей следует ад с огнем и вечные мученья. Так, по крайней мере, нам говорят наши добрые друзья пасторы. Да, нечего сказать, человек живет всю жизнь живет без денег, затем его вешают, и, наконец, он горит в вечном огне. Это в полном смысле слова тернистый путь. Но с другой стороны, если представляется случай взять туго набитый кошелек, как это удалось, например, этим плутам, которых я предлагал догнать, то почему и не рискнуть будущим блаженством?
- Но какую пользу им может принести этот туго набитый кошелек? - спросил я. - Эти кровожадные негодяи зарезали человека, чтобы овладеть несколькими десятками золотых монет. И каково будет им самим от этих монет, когда наступит их смертный час?
- Верно, верно, - сухо сказал Саксон. - Но смерть-то когда еще наступит, а деньги могут пригодиться между тем. Так вы говорите, что это Бишопсток? А вон там огоньки, видите? Это что такое?
- Это, по всей вероятности, Бальзам, - ответил я.
- Ну, нам; в таком случае, надо поспешать. Я хотел бы быть в Солсбери, прежде чем окончательно рассветет. Там мы поставим лошадей в конюшню и будем отдыхать до вечера. Нет никакого толку, если человек или животное прибывает на войну в изнуренном виде. И кроме того, днем по дорогам то и дело скачут курьеры, а может быть, разосланы уже и конные разъезды. Зачем нам подвергаться опасности? Нас могут остановить, начнут расспрашивать. Мы днем будем отдыхать, а ночью ехать. Кроме того, надо держаться подальше от больших дорог. Самое лучшее, мы поедем Солсберийской равниной, а в Сомерсетском графстве - лугами. Таким образом, мы сделаем наш путь безопасным.
- Ну, а что, - спросил я, - если Монмауз даст сражение прежде, чем мы успеем к нему прибыть?
- Что ж! Тогда мы потеряем удобный случай окончить жизнь насильственной смертью. Представьте себе, молодой человек, что Монмауз разбит и его войско рассеяно? Тогда мы можем проделать прекраснейшую шутку. Мы появимся в качестве двух верноподданных граждан, которые ехали от самого Гэмпшира, чтобы сразиться с врагами короля. Мы можем себе даже выпросить вознаграждение за наше усердие деньгами или землей. Ну-ну, не хмурьтесь, я ведь шучу.
Давайте подымемся на эту гору пешком: пусть лошади передохнут. Моя лошадь еще совсем свежая, а вот ваша-то, кажется, начала сдавать.
Светлая полоска на востоке постепенно увеличивалась и ширилась, и скоро все небо покрылось маленькими, розовыми перистыми облачками. Выехав на небольшое взгорье, близ Чандлер-Фордо и Ромсея, мы в юго-восточном направлении увидали дым из домов Саутгемптона, а позади, на горизонте, сквозь утренний туман виднелась широкая, черная линия Нового леса. Нас обогнали несколько скачущих всадников, но они были слишком заняты своим делом, чтобы приставать к нам с расспросами.
Проехала пара телег, а по боковой дороге тянулся целый караван вьючных лошадей, нагруженных главным образом деревянными ящиками. Погонщики снимали свои шляпы с широкими полями и кричали нам приветствия. В Ренбридже, когда мы проезжали мимо, обыватели еще только подымались, открывали ставни, и заспанные люди подходили к заборчикам садиков, чтобы посмотреть на нас. Наконец мы достигли Дина. Большое красное солнце внезапно появилось на горизонте, в ароматном утреннем воздухе послышалось жужжание насекомых. В этой деревне мы отдохнули немного, дали лошадям напиться, а сами выпили по кружке эля. Расспрашивали у трактирщика про восстание, но он ничего не мог сообщить; он очень мало интересовался политикой. Трактирщик сказал нам:
- За водку мне приходится платить пошлины шесть шиллингов и восемь пенсов за галлон. Прибавьте к этому полкроны на перевозку и убыль. Продаю же я водку по двенадцати шиллингов. Вот и вся моя политика, и кто будет королем Англии, мне, право, неинтересно. Вот если бы вы мне дали короля, который сумеет предохранить хмель от порчи, тогда другое дело; я сделаюсь его рьяным приверженцем.
Так говорил трактирщик, и очень многие люди придерживались его воззрений на политику.
От Дина к Солсбери дорога идет степью, болотами и низинами. Только на берегах Вельдшира есть одинокая деревушка. Лошади наши, немного отдохнув, бодро двинулись вперед. Утро было чудное, солнечное, и мы приободрились. Скучная ночная поездка и история с мертвым телом привели было нас в уныние. Дикие утки, кулики, бекасы, испуганные топотом наших лошадей, то и дело перелетали дорогу. Лежавшее между папоротниками стадо красивых ланей вскочило при нашем приближении и помчалось к далекому лесу. Проезжая мимо густой древесной чащи, я увидел неопределенные очертания какого-то большого белого животного, прятавшегося между деревьями.
Думаю, что это был один из тех диких быков, о которых я так много слышал от крестьян. Эти быки обитали на юге Англии в лесах и отличались такой дикостью и свирепостью, что ни одно живое существо не осмеливалось к ним приближаться.
Перед нами открывался широкий горизонт. Воздух был прохладный, бодрящий. Бодрило также и совершенно новое для меня чувство, что вот я еду делать большое дело. Я почувствовал сильный прилив энергии; такого ощущения мне ни разу не дала тихая сельская жизнь. Обстановка действовала также и на моего опытного товарища. Его трескучий голос стал громче, и он затянул какую-то заунывную песню на непонятном языке.
В объяснение он мне сказал, что это восточная ода, которой его выучила вторая сестра валахского господаря.
- Да, что касается Монмауза, - вдруг сказал он, возвращаясь к действительности. - Непохоже на то, чтобы он дал сражение вскорости, хотя, в сущности, для него было бы выгодно нанести удар как можно скорее, прежде чем войска короля успеют собраться. Дух его последователей был бы этим сильно поднят. Но едва ли он может это сделать.. Ему не только еще нужно собрать войско, но и вооружить его, а это вовсе не легкое дело. Представьте себе, что Монмауз может поднять пять тысяч людей - с меньшим количеством ему двинуться нельзя. Мушкетом будет вооружен только один из пятерых. У остальных будут только пики, дубины или что-нибудь в этом роде. Для того, чтобы превратить весь этот сброд в войско - нужно время. На основании всего этого я думаю, что сначала будут происходить только мелкие стычки. Генерального сражения ждать еще долго.
- Мы приедем, наверное, к нему на четвертый или пятый день после его высадки, - сказал я.
- Да, за это время он со своим маленьким штабом офицеров едва ли успеет собрать войско. Хоть нам и приказано ехать в Таунтон, но едва ли мы найдем его там. А не слыхали ли вы, нет ли в этой части страны богатых папистов?
- Не знаю, - ответил я.
- Если там есть богатые паписты, то есть и сундуки с драгоценной посудой и серебряные блюда. Я не говорю уже о дамских бриллиантах и прочих сундуках, которые очень и очень могут пригодиться доброму солдату. Что это за война без грабежа! Это бутылка без вина или раковина без устрицы. Глядите-ка, вон какой хорошенький домик выглядывает из-за деревьев. Я убежден, что в этом домике есть масса хороших вещей. Если бы мы захотели получить эти вещи, то могли бы иметь их: стоит только пригрозить мечом. Кстати, ведь вы можете засвидетельствовать, что ваш отец подарил мне, а не дал взаймы лошадь? |
