Часы в Чедзое пробили один раз.
- Разве это не восхитительно? - прошептал сэр Гервасий (мы с ним вместе перебрались на другую сторону Лангмурского рейна). - Я никогда не испытывал таких сильных ощущений.
Я ответил несколько холодно:
- Вы говорите так, как будто дело идет о бое быков и петухов. Мы принимаем участие в торжественном и печальном событии. Победит тот, кому суждено победить, но в эту ночь английская почва обагрится английской кровью.
- Ну, что ж! Больше места будет для тех, кто останется в живых, - ответил он легкомысленно. - Поглядите-ка, как горят в тумане неприятельские костры. Как это вам приятель моряк советовал? Он, кажется, хотел, чтобы мы взяли врага на абордаж? Вы передали этот совет полковнику?
- Теперь не время шуток и смеха, - ответил я серьезно. - Я уверен в том, что немногие из нас увидят завтрашний восход солнца.
- Да мне вовсе неинтересно глядеть на солнечный восход, - ответил он со смехом. - Как вчера солнце восходило, так зайдет и завтра. Черт возьми, я ни разу в своей жизни не вставал с постели, чтобы видеть восход солнца, но зато я его раз видел, этот восход, отправляясь спать.
- Может быть, я паду на поле битвы, - сказал я. - На этот случай я уже дал поручения другу Рувиму; он исполнит то, о чем я его просил. Приятно идти на смерть и сознавать, что твое последнее прости будет передано твоим любимым и любящим тебя. Не могу ли я и вам оказать такую же услугу?
Сэр Гервасий задумался и произнес:
- Что ж, пожалуй. Если я умру, вы можете сказать Араминте... впрочем, нет, оставьте бедную девку в покое. Зачем ее удручать известиями, от которых она будет плакать? Вот другое дело маленький Том Чичестер. Он с удовольствием послушает про потеху, которую мы устроили в Сомерсете. Если будете в Лондоне, непременно отыщите его. Сделать это нетрудно: он ежедневно между двумя и четырьмя бывает в «Кокосовом дереве». Кроме того, мне хотелось бы порекомендовать вашему вниманию тетушку Боттеворз. Во время оно она была замечательной кормилицей; но теперь она уже состарилась и ее приходится кормить саму.
- Если я останусь жив, а вы падете, я сделаю для нее все, что могу. Что вы скажете мне еще?
- Скажу вам следующее: если, приехав в Лондон, вы вздумаете себе заказывать жилет, заказывайте его у Хаккера у собора святого Петра. Конечно, это не Бог весть какое важное сообщение, но вы мне потом скажете спасибо. Да, вот еще что: есть у меня парочка безделушек, так вот я хотел бы их подарить хорошенькой пуританке, когда ваш друг поведет ее к алтарю. Черт меня возьми, если эта пуританка не заставит Рувима читать назидательные книги!
В эту минуту к нам подъехал Саксон. Сэр Гервасий обратился к нему:
- Что это мы тут остановились, полковник? Торчим в болоте, словно цапли.
- Перестраивают передовую линию для атаки, - ответил Саксон. - Черт возьми! Неприятельский лагерь ничем не защищен от нападения. Дайте мне только тысячу двести человек хорошей конницы! Дайте мне только на один час Пандурский полк Вессенбурга! Да я бы вытоптал весь их лагерь так, как град вытаптывает ржаное поле.
- А разве нашу конницу нельзя пустить в дело? - спросил я.
Старый солдат презрительно фыркнул.
- Если это сражение будет выиграно нами, - сказал он, - то только благодаря пехоте. Чего ждать от такой кавалерии, как наша? А вы, господа, держите солдат в полной боевой готовности. На нас, того и гляди, нападут королевские драгуны. Фланговая атака падет всею тяжестью на вас.
Мы занимаем почетный пост.
Я всмотрелся в темноту и ответил:
- Но вправо от нас я вижу войско.
- Да, это таунтоновские горожане и крестьяне из Фрома. Наша бригада прикрывает правый фланг. Ближайшими к нам являются углекопы из Мендикса. Товарищи они прекрасные; они стоят сейчас по колено в грязи. Если они и сражаться будут так, как валяются в грязи, то ничего лучшего и ждать нельзя.
- Ну, - заметил я, - надо надеяться, они будут сражаться как следует. Однако войска тронулись.
- Да-да, час настал! - радостно воскликнул Саксон. Он обнажил саблю и, обернув рукоять платком, взмахнул ею в воздухе.
Медленно и молчаливо двинулись мы вперед в густом тумане. Ноги солдат скользили и тонули в черной грязи. Несмотря на то что мы соблюдали все предосторожности, движение такого большого количества людей не могло совершаться без шуму. Топот тысячи ног гулко раздавался в ночном воздухе. Впереди в тумане мелькали красные огоньки. То были сторожевые костры неприятельского лагеря.
Наша конница двигалась впереди тесной сомкнутой колонной.
И вдруг в ночной темноте раздались громкие крики, затем выстрелы из карабина, и мы услыхали топот скачущих лошадей. Выстрелы стали повторяться, отдаляясь и замирая. Мы поняли, что наша армия достигла передовых постов неприятеля, которые и подняли тревогу.
Наша конница с криком «ура!» бросилась вперед. Пехота последовала бегом за нею. Таким образом мы пробежали двести или триста ярдов. Рев королевских рогов раздавался уже совсем рядом с нами.
И вдруг наша скакавшая впереди конница остановилась, а за нею, остановилась и вся наша армия.
- Святая Мария! - воскликнул Саксон, пробираясь вперед, чтобы уяснить себе причину остановки. Мы последовали за ним.
- Мы должны во что бы то ни стало двигаться вперед! - кричал Саксон. - Остановка может погубить все дело!
- Вперед! Вперед! - кричали мы с сэром Гервасием, размахивая руками.
- Бесполезно, господа! - закричал кавалерийский корнет, в отчаянии ломая руки. - Мы Преданы! Нам изменили! Перед нами широкая канава в двадцать футов шириною. Перейти ее невозможно!
- Пустите-ка меня вперед! - крикнул баронет. - Я вам покажу, как надо прыгать через такие канавы. Ну, ребята, кто за мною?
Один из кавалеристов подскакал к сэру Гервасию и схватил его коня за повод, воскликнув:
- Ради Христа, сэр, не делайте этого. Сержант Секстон только что перед вами попробовал перескочить через канаву. И конь, и всадник пошли ко дну.
- Надо посмотреть, в чем дело! - кричал Саксон, пробиваясь через толпу кавалеристов.
Мы последовали за Саксоном и через минуту очутились на берегу огромной канавы, которая мешала нашему движению вперед. |