Мы находились в это время в довольно близком расстоянии от стен Бристоля. Я увидел целые толпы рабочих, вооруженных лопатами, кирками и ломами. Весь этот народ был занят возведением новых укреплений.
- Конечно, - ответил фермер, - все эти приготовления делаются на тот случай, если неприятель появится в наших местах. Отец мой рассказывал, что Кромвель со своими стрижеными, расшиб башку о стены Бристоля. То же будет и с Монмаузом.
- Должно быть, в Бристоле и гарнизон большой, - сказал я, памятуя совет Саксона, данный им мне в Солсбери, - вон там, я вижу, стоят два или три полка.
- Войска здесь пять тысяч пехоты и тысяча конницы, - ответил фермер, - но пехота неважная, и после сражения при Аксминстере на нее не возлагают больших надежд. Я слышал, что у мятежников уже теперь двадцать тысяч армии и что они не дадут никому пощады. Началась у них, стало быть, гражданская война. Дай Бог, чтобы она кончилась поскорее. Лучше уж пускай разные зверства будут, да только поскорее все это кончилось бы! А то, помилуй Бог, если междуусобица затянется, как при Кромвеле, на двенадцать лет! Уж если надо, чтобы нам горло резали, пускай его режут острым ножом, а не деревянной пилой.
Мы поравнялись с деревенским трактиром под вывеской «Герб Бофорта».
- А не выпить ли нам по кружке сидра? - предложил я.
- Великолепно придумал, малый! - ответил фермер. - Эй вы там! Давайте-ка нам две кружки самого старого и крепкого сидра. Надо промыть набившуюся в глотку пыль. Лучший-то сидр у них не здесь, а в Бадминтоне. Там тоже есть трактир «Герб Бофорта», и того же хозяина.
- Однако вам, кажется, тут все порядки известны? - сказал я.
Фермер обтер губы и, двинувшись снова вперед, ответил:
- Как же мне не знать здешних порядков, если я сам здешний? Я с детства рос в Бадминтоне. Мне кажется, что я еще только вчера играл с братьями в жмурки в старой Ботлерской башне. А башня эта стояла там, где теперь выстроен новый бадминтонский замок, так называемый Актон-Торвиль. Герцог выстроил этот замок несколько лет тому назад, как раз в то время, когда его сделали герцогом. Многие его осуждают за то, что он держится за старину и пренебрегает именем, которое носили его предки.
- А что это за человек - герцог ваш? - спросил я.
- Такой же, как вся их порода, - порывистый и горячий. Но он ничего... Остынет, одумается и говорит совсем другое, чем за пять минут перед этим. Вы, кажется, приятель, купали сегодня вашу лошадь?
- Да, купал, - ответил я.
- А я-то вот как раз к герцогу по конному делу и еду, - продолжал фермер, - у меня был пегенький четырехлеток, а чиновники герцога объявились ко мне и безо всяких разговоров отобрали пегоша на королевскую службу: я и хочу сказать, что на свете есть кое-что поважнее, чем герцог и даже сам король. Это самое важное на свете есть английский закон, охраняющий имущество и права каждого подданного. Я готов вот служить для короля Иакова, но что касательно четырехлетки... то ах, извините-с! Ни за что не отдам пегаша.
- Пожалуй, ваша жалоба не будет принята во внимание, герцог сошлется на общественные нужды. Он скажет, что теперь война, - ответил я.
- Тогда я стану вигом, ей-Богу, стану вигом! - крикнул фермер Браун. - Помилуйте, даже круглоголовые платили за все, что брали у граждан. Правда, платя пенс, они требовали, чтобы им товару было дано не менее, чем на пенс, но все-таки они честно платили. Я слышал от отца, что в 1646 году торговля шла повсюду очень бойко. А конокрадов старый Нолль терпеть не мог. Он их вешал, не глядя на то, кто они такие - тори или виги. Ого, если я не ошибаюсь, нам навстречу едет карета самого герцога.
И действительно, большая, желтая карета, запряженная шестеркой белоснежных фламандских лошадей, быстро неслась к нам навстречу. Впереди скакали два лакея верхами, два другие лакея в серебряно-светлых ливреях галопировали рядом с каретой.
- Карета едет пустая, - сказал фермер, - если бы его светлость в ней находился, сзади ехал бы эскорт.
Мы остановились, чтобы пропустить экипаж. Когда они проезжали мимо, фермер крикнул:
- Где герцог-то? В Бадминтоне? - Величественный кучер в парике утвердительно кивнул головой.
- Ну, значит, наше счастье, и мы герцога поймаем, - сказал фермер Браун, - а все эти дни его поймать было так же легко, как иголку в мешке с овсом. Менее через час мы будем на месте. Это вам спасибо, а то съездил бы я понапрасну в Бристоль. Ах да, я позабыл, в чем заключается ваше дело к герцогу?
Я снова уверил фермера в том, что мое дело не такое, чтобы о нем можно было разговаривать со случайными знакомыми. Фермер обиделся и несколько миль ехал молча.
По обеим сторонам дороги тянулись рощи. Воздух был напоен запахом весны. Издалека, в теплом летнем воздухе, неслись к нам музыкальные звуки колокола. Солнце светило ярко, и я с удовольствием укрывался в тени деревьев.
- Это звонят колокола в Содбери, - заметил мой спутник, отирая платком пот со своего красного лица, -видите ли вот там, на горке, церковь, а вон там, направо, вход в Бадминтонский парк.
Мы въехали в высокие железные ворота. На одном столбе виднелась фигура леопарда, на другом - грифон. Животные поддерживали громадный герб Бофортов. Мы поехали через красивые лужайки, на которых росли группы деревьев. Нам то и дело попадались на дороге широкие пруды, кишмя кишевшие дичью. Парк был очень красив. Фермер Браун объяснил мне местоположение. Говорил он о парке с немалой гордостью, точно сам был его собственником. Я полюбовался искусственной горкой, сложенной из разноцветных камней; камни заросли папоротником и живописными ползучими растениями. Необыкновенно красив был и журчащий ручей. Русло его было направлено со скалы вниз. По парку были разбросаны, статуи нимф и сильванов, а также красивые беседки, поросшие розами и жимолостью. Никогда мне прежде не приходилось видеть таких чудных парков. Парк был устроен очень искусно. Природа была не изуродована, а умело и осторожно приукрашена. Ах, какая прелесть эти старинные парки! К сожалению, несколько лет спустя у нас бросили свои народные обычаи и стали устраивать парки по глупой голландской моде. Эти голландцы - великие педанты. Пруды они копают непременно квадратные или прямоугольные, а деревья у них растут в ряд, точно солдаты в строю стоят. И деревья непременно подровнены и подстрижены. Перемена эта не к лучшему, и за нее, по правде говоря, надо отвечать Оранскому принцу и сэру Виллиаму Темплю. Только теперь, как слышно, стали бросать эту голландскую моду и возвращаться к родной старине. И умно, право, умно! Ведь мудрее природы, как ни старайся, не станешь.
По пути к замку нам пришлось переехать через большой луг, на котором занимался военными упражнениями эскадрон конницы. Мой спутник объяснил мне, что солдаты этого эскадрона повербованы из прислуги герцога. Затем, проехав рощицу с чрезвычайно редкими насаждениями, мы очутились на покрытой песком и мелким гравием дороге; которая вела прямо к замку.
Замок был очень велик. Выстроен он был в новейшем итальянским стиле. Красив он был весьма, но как укрепленное место никуда не годился.
Часть старинного замка, однако, уцелела. Мой спутник указал мне на нее. Я увидел остатки феодального замка Бутлеров. Жалкими и смешными казались эти остатки среди окружающей их модной итальянщины. Представьте себе модное парижское платье, к которому приспособлены фижмы времен королевы Елизаветы. Получится то же самое впечатление.
Главный подъезд был украшен двумя рядами колонн. |
