Эта длинная вереница войск замыкалась тремя эскадронами кавалерии и четырьмя пушками, около которых находились голландские канониры в голубых мундирах, прямые, как шесты. Наконец потянулся обоз из телег и фургонов.
Когда вся армия прошла через Шоттернские ворота, Монмауз и его штаб медленно двинулись в город. Мэр шел рядом с королем. Наш полк отдал королю честь. Тогда все остановились и начали глядеть на нас. По бледному лицу Монмауза скользнула улыбка, говорившая об его изумлении и удовольствии. Молодецкая выправка нашего полка не ускользнула от его внимания.
- Клянусь моей верой, господа, я этого не ожидал! - произнес король, обращаясь к свите. - Наш добрый друг мэр, очевидно, состоит в наследниках у Кадма. Он унаследовал от него зубы дракона. Скажите, сэр Стефен, как это вы ухитрились собрать такой прекрасный урожай? Полк прямо чудесный, даже волосы у гренадер напудрены, я вижу.
- У меня в городе полторы тысячи войска, - не без гордости ответил старый фабрикант, - впрочем, не все дисциплинированы таким образом. За состояние полка меня благодарить, однако, не приходится, это труды старого воина, полковника Децимуса Саксона. Они сами его выбрали своим командиром. Капитаны назначены полковником.
- Очень вам благодарен, полковник, - произнес король, обращаясь к Саксону, который поклонился и отдал честь, прикоснувшись острием рапиры к земле, - благодарю и вас, господа. Я не забуду вашей преданности. Вы скоро прибыли сюда из Гэмпшира. Дай Бог, чтобы я встретил такую преданность повсюду! Я слышал, полковник Саксон, что вы долго жили за границей. Что вы думаете об армии короля, которая только что прошла перед вами?
Саксон почтительно ответил:
- С милостливого разрешения вашего величества, армия эта похожа на прочную и немного грубоватую пряжу, но со временем из этой пряжи выйдет прекрасная ткань.
- Гм! Мало у нас времени для тканья - вот беда! - ответил Монмауз. - Во всяком случае, этот народ хорошо сражается. Жаль, что вас не было в Аксминстере. Они очень хорошо атаковали врага. Я надеюсь, полковник, что мы будем с вами часто видеться. Вы будете членом моего совета. Но позвольте, кто это такой? Мне кажется, что я где-то видал это лицо?
- Это досточтимый сэр Гервасий Джером из Соррейского графства, - ответил Саксон.
- Ваше величество видели меня, наверное, в Сент-Доренском дворце, - произнес баронет, приподнимая шляпу, - в последние годы царствования нынешнего короля я часто бывал при дворе.
- О да, я прекрасно помню и ваше имя, и ваше лицо! - воскликнул Монмауз и затем, обернувшись к своему штабу, добавил: - Видите, господа, придворные наконец начинают появляться в нашем лагере. Конечно, я вас помню, сэр. Это вы тогда дрались на дуэли с сэром Томасом Киллигрью? Ну, конечно. Я так и думал. Я желал бы, чтобы вы поступили в мою свиту.
- С разрешения вашего величества, - ответил сэр Гервасий, - я желал бы оставаться на прежнем месте. Мне кажется, что оставаясь во главе мушкетеров, я сумею лучше послужить вашему величеству.
- Ну, пусть будет так! Пусть будет так! - произнес король Монмауз и дал шпоры лошади.
Толпы народа опять разразились оглушительными приветствиями. Король приподнял шляпу и помчался по Высокой улице, засыпанной цветами, которые бросали с крыш, балконов и из окон на него и его свиту. Мы, следуя приказу, ехали позади, и часть оваций выпала и на нашу долю. Рувиму удалось схватить на лету розу, и я увидел, что он сперва поцеловал цветок, а потом спрятал его за пазуху. Я взглянул наверх и увидел хорошенькое личико Руфи. Девушка глядела на нас и улыбалась.
- Ты умеешь ловить цветы, Рувим! - сострил я. - Ты, я помню, в игре в мяч отличался и слыл самым лучшим игроком.
- Ах, Михей! - ответил Рувим. - Я благословляю тот день, когда решил уехать вместе с тобою на войну. Сегодня я не поменялся бы положением даже с самим Монмаузом.
- Неужели у вас так далеко уже зашло?! - воскликнул я - Я воображал, что ты только начал возводить траншеи, а по твоим словам выходит, что крепость взята.
Рувим мгновенно остыл, что ежеминутно случается с влюбленными или больными перемежающейся лихорадкой. Ответил мне он уже тревожно:
- О, нет-нет! По всей вероятности, я совершенно ее недостоин... Я питаю чрезмерные надежды и, однако...
- Да, Рувим, - подтвердил я, - не устремляй своей души к этому. Ты знаешь, что твое желание труднодостижимо. Старик богат и мечтает, по всей вероятности, о блестящей партии для своей внучки.
- О как бы я хотел, чтобы он был беден! - воскликнул Рувим. В этом восклицании сказался непомерный эгоизм, присущий всем влюбленным. - Но кто знает? Если эта война продлится, я, может быть, сумею отличиться. Мне дадут какой-нибудь чин или титул. Кто знает? Ведь другим удавалось же. Отчего и мне ;ic иметь успеха?
- Вот интересно, - заметил я. - Из Хэванта поехало нас трое человек. Одного погнало самолюбие, другого ждет любовь. Спрашивается, чего жду от войны я? Честолюбия во мне нет, и любви я тоже чужд. Зачем я лезу на опасность?"
- Ну, это ты напрасно, - ответил Рувим, - наши с Саксоном побуждения имеют временный характер, а ты руководствуешься вечной идеей. Честь и долг - это две звезды, всегда указывающие путь крупным людям.
- Эге, да мистрис Руфь выучила тебя красно говорить, - засмеялся я, - конечно, мы ее сейчас увидим. Здесь собрались все красавицы Таунтона.
Мы въезжали в этот момент на базарную площадь. Она была запружена войсками. У креста стояли десятка два девушек, одетых в белые кисейные платья с голубыми поясами. При приближении короля эти девушки, видимо, волнуясь, двинулись к нему навстречу и поднесли ему знамя собственной работы и Библию в кожаном переплете с золотыми застежками. Знамя Монмауз передал одному из свиты, а книгу поднял над головой, восклицая, что готов защищать до смерти истины, заключающиеся в этой книге. Эти слова короля вызвали неописуемый восторг народа и войск. Ждали, что Монмауз взойдет на возвышение около креста и произнесет речь, но король этого не сделал. Все ограничилось тем, что герольды перечислили права Монмауза на корону. Затем король приказал расходиться. Войска двинулись по разным направлениям. Повсюду для них были приготовлены обеды. Король и главные офицеры поместились во дворце, приготовленном и приведенном в надлежащий вид на средства мэра и богатых горожан. Солдат разместили в домах горожан, на улицах и около дворца. Многие не нашли места и разместились лагерем вокруг города. Ночью окрестности города приобрели чрезвычайно оживленный вид. Вся долина была покрыта горящими кострами, около которых сидели и разговаривали люди. |
