- Ты меня обижаешь, Эзра, - сказал его отец. - А придумал ты превосходно. Я бы и сам это предложил, если бы не тяготы и неудобства подобного путешествия.
- Уж если делать, то делать как следует, - ответил молодой человек. - Ну, а что касается другого нашего агента, то у меня есть на примете подходящий человек - майор Тобиас Клаттербек. Он достаточно умен и хитер и к тому же всегда без гроша. Только на прошлой неделе он попробовал занять у меня десять фунтов. Такое поручение придется ему очень по вкусу, а его чин и положение в обществе будут весьма способствовать нашему плану. Я гарантирую, что он ухватится за эту идею.
- В таком случае попробуй с ним поговорить.
- Хорошо.
- Я очень рад, Эзра, - сказал старый коммерсант, - что мы с тобой побеседовали по душам. То, что я спекулировал без твоего ведома и обманывал тебя при помощи фальшивой счетной книги, лежало тяжким бременем на моей совести, поверь мне. Признание облегчило мое сердце.
- Ну, и довольно об этом! - резко оборвал его Эзра. - Мне приходится примириться со случившимся, потому что иного выхода у меня нет. Дело сделано, и изменить ничего нельзя. Но я считаю, что вы растратили капитал фирмы.
- Поверь мне, я старался сделать как лучше. Доброе имя нашего торгового дома для меня важнее всего. На создание его я отдал всю свою жизнь, и, если суждено наступить дню краха, я надеюсь, что не доживу до него. Ради спасения фирмы я готов пойти на все.
- Ллойд напоминает об очередных взносах? - сказал Эзра, взглянув на распечатанное письмо. - И почему ни одна из этих дырявых посудин не утонет? Это нам очень бы помогло.
- Ш-ш-ш!.. - умоляюще сказал Джон Гердлстон. - О подобных вещах надо говорить шепотом.
- Я вас не понимаю, - раздраженно заявил Эзра. - Из года в год вы страхуете наши суда на огромные суммы. Вот, например, «Леопард": его страховка вдвое превышала его стоимость, даже когда он был новым. И с «Черным орлом», наверное, то же самое. И все же они знай себе плавают, а два ваших новехоньких незастрахованных парохода топят друг друга.
- Но что же я могу сделать? - спросил коммерсант. - Они насквозь прогнили. Уже много лет они плавают без ремонта. Рано или поздно они потонут. Я, право, не могу сделать ничего больше.
- Ну, у меня они бы живо пошли на дно! - с ругательством пробормотал Эзра. - Заставьте Миггса просверлить дырку в днище или бросить спичку в бочонок с керосином. Да ведь такие вещи делаются каждый день. Что это еще за разборчивость?
- Нет, нет, Эзра! - вскричал его отец. - Только не это. Одно дело - не вмешиваться в естественный ход событий, и совсем другое - распорядиться, чтобы судно утопили. Не говоря уж о том, что после мы окажемся во власти Миггса. Слишком опасно.
- Ну, как угодно, - насмешливо сказал Эзра. - Вы запутали наши дела, и вы же должны их распутать. А если все сложится скверно, то у меня-то есть выход: я женюсь на Кэт Харстон, расторгну свои отношения с фирмой, предоставлю вам улаживать дела с кредиторами, а сам буду жить на ее сорок тысяч фунтов. - И с этими угрожающими словами младший партнер взял шляпу и неторопливой походкой вышел из кабинета.
После его ухода Джон Гердлстон провел час, озабоченно обдумывая все детали плана, который только что изложил сыну. Затем его взгляд упал на два письма, по-прежнему лежавшие на столе, и он решил, что следует ими заняться. Пока ему меньше всего хотелось прибегать к кредиту. Однако, как указывалось ранее, Джон Гердлстон был находчивым человеком. Он позвонил и вызвал к себе старшего клерка.
- Доброе утро, Джон, - сказал он любезно.
- Доброе утро, мистер Гердлстон, доброе утро, сэр, - ответил Джон Гилрей, от удовольствия потирая сухонькие, желтые ладони.
- Я слышал, Джон, что вы недавно получили наследство, - продолжал мистер Гердлстон.
- Да, сэр, полторы тысяч фунтов, сэр. За вычетом налога и побочных расходов - тысячу четыреста двадцать восемь фунтов, шесть шиллингов и четыре пенса. Это брат моей жены Эндрью завещал ей, сэр. Такие большие деньги, сэр!
Джон Гердлстон улыбнулся снисходительной улыбкой человека, для которого подобная сумма - абсолютно ничего не значащий пустяк.
- И как вы распорядились этими деньгами, Джон? - спросил он небрежно.
- Положил их в банк, сэр, в «Юнайтед метрополитен».
- В «Юнайтед метрополитен», Джон? Погодите-ка! Они, кажется, выплачивают сейчас три с половиной процента?
- Три, сэр, - ответил Гилрей.
- Три?! Послушайте, Джон, но это же очень, очень маленький процент! Как хорошо, что я вас об этом спросил! Я как раз собирался попросить тысячу четыреста фунтов ссуды у одного из моих корреспондентов. Я выплачивал бы ему пять процентов. Однако, Джон, вы служите у нас так давно, что я готов оказать предпочтение вам. Больше тысячи четырехсот фунтов я взять никак не могу, но буду рад принять от вас эту сумму и выплачивать указанные пять процентов.
Такая заботливость и доброта совсем ошеломили Джона Гилрея.
- Просто не знаю, как вас и благодарить, сэр, за вашу щедрость, - сказал он.
- Не стоит благодарности, Джон, - величественно ответил коммерсант. - Наша фирма всегда рада позаботиться об интересах своих служащих, когда представляется соответствующая возможность. Чековая книжка у вас с собой? Напишите чек на тысячу четыреста фунтов. Но не больше, Джон, не больше - к сожалению, одолжить вас на большую сумму я не могу.
Старший клерк выписал чек и поставил свою подпись - такую же старомодную и робкую, как он сам, - получил официальную расписку и был отослан назад в контору. Там он весьма развлек остальных клерков, восторженно описывая великодушие и щедрость их хозяина. А Джон Гердлстон достал из ящика несколько листов голубой бумаги, и его гусиное перо забегало по ним, брызгая и скрипя.
«Сэр, - писал он управляющему банком, - прилагаю тысячу четыреста фунтов - всю свободную наличность, имеющуюся в настоящее время в конторе. В ближайшее время я собираюсь внести на свой счет значительную сумму. А пока, надеюсь, Вы будете и впредь оплачивать представляемые чеки.
Искренне Ваш Джон Гердлстон».
В страховое агентство Ллойда он адресовал следующее:
«Сэр, прилагаю к письму чек на двести сорок один фунт семь шиллингов шесть пенсов, то есть очередной взнос за „Леопарда“, „Черного орла“ и „Деву Афин“. Прошу извинить задержку, но среди важных дел подобные мелочи порой ускользают из памяти».
Запечатав и отправив эти два послания, старший Гердлстон почувствовал некоторое облегчение и снова предался невинному развлечению, изыскивая наилучший способ для устройства корнера на алмазах. | 
