- Человек, наделенный логическим умом и первоклассным интеллектом, сразу понимает, где истина, а где - вздор; ему не обязательно углубляться в существо вопроса. По-твоему, я должен досконально изучить математику, чтобы заявить об ошибке человека, доказывающего, что два и два - пять? Может, мне снова засесть за физику и уничтожить набор своих .Principia. из-за того, что какой-то мошенник или дурак утверждает, будто стол может подниматься в воздух, несмотря на существование закона тяготения? Неужели нужно изучить пятьсот томов, чтобы дорасти до уровня полицейского, который всегда разберется, кто перед ним - мошенник или честный человек? Энид, мне стыдно за тебя!
Дочь весело засмеялась.
- Папа, прекрати рычать на меня. Сдаюсь. По правде говоря, я тоже так думаю.
- И все же их поддерживают весьма достойные люди, - произнес Мелоун. - Что вы скажете о Лодже, Круксе и прочих уважаемых гражданах?
- Не стройте из себя дурака, Мелоун. И у великих есть слабые стороны. Своего рода оскомина на здравый смысл. Неожиданно впадаешь в идиотизм. Что и произошло с этими людьми. Нет, Энид, я не знаком с их доказательствами, да и не собираюсь знакомиться: существуют очевидные вещи. Если постоянно пересматривать всякое старье, когда же заниматься новыми проблемами? Все давно ясно, доказательствами здесь служат здравый смысл, английский закон и поддержка всех здравомыслящих европейцев.
- Понятно, - отозвалась Энид.
- Однако, - продолжал профессор, - готов признать, что иногда мы имеем дело с простительными заблуждениями.
Голос его зазвучал тише, а выразительные серые глаза печально уставились в пространство.
- Я знаю случаи, когда мощнейший интеллект - мой собственный, например, - на какое-то мгновение сдавал.
Мелоун почувствовал, что в словах профессора кроется нечто интересное.
- И что же, сэр?
Челленджер колебался. Он, казалось, боролся с собой. Ему было трудно говорить. Но, набравшись мужества, он, как бы откинув от себя сомнения, приступил к рассказу.
- Ты ничего не знаешь об этом, Энид. Это очень личное переживание. Впрочем, наверняка, чепуха. Потом я всякий раз заливался краской стыда, стоило мне только вспомнить, как я чуть было не поверил в этот бред. Даже самых закаленных людей можно застать врасплох.
- Да, и что же, сэр?
- Все произошло после смерти моей жены. Вы ведь знали ее, Мелоун? И можете понять, каково мне пришлось тогда. Это случилось в ночь после кремации... Не могу вспоминать об этом без ужаса. Бесконечно дорогое крошечное тельце опускалось все ниже, потом его лизнули языки пламени, и дверца захлопнулась.
Беззвучные рыдания сотрясали крупное тело профессора, он прикрыл глаза большими волосатыми руками.
- Зачем я только рассказываю об этом? Ладно, так уж вышло. Пусть это послужит вам уроком Так вот... Той ночью - после кремации - я сидел в холле. А она, - он указал на Энид, - спала рядышком. Прямо в кресле, бедная малышка. Вы ведь бывали в нашем доме на Ротерфилд, Мелоун. Там был огромнейший холл. Я сидел у камина, комната утопала в полутьме, и мой разум тоже погрузился во тьму. Нужно было разбудить дочь и отправить ее в постель, но она так сладко спала, откинувшись в кресле, что я не решился ее беспокоить. Было, наверное, около часу ночи; помнится, луна светила сквозь мутное стекло. Я сидел и думал. А потом услышал...
- Что, сэр?
- Звуки. Сначала тихие, вроде тиканья часов. Потом громче и отчетливее: тук-тук-тук. И тут случилась странная вещь - то, из чего доверчивые люди впоследствии создают легенды. Надо сказать, что у моей жены была особенная манера стучать в дверь. Своими маленькими пальчиками она как бы отбивала незатейливую мелодию. Она и меня приучила, и потому мы всегда знали о приходе друг друга. Так вот, мне почудилось - ведь я был тогда как помешанный, - что стуки обрели знакомый ритм. Я пытался выяснить, откуда они доносятся, но так и не сумел. Вы, конечно, можете себе представить, как я старался установить их источник. По моим догадкам, он находился где-то наверху. Я потерял представление о времени. Стук повторился не менее десятка раз.
- Отец, ты никогда не рассказывал об этом!
- Нет. Но я разбудил тебя. И попросил посидеть со мной тихо.
- Вот это я помню.
- Мы сидели затаившись, как мышки, но больше ничего не повторилось. Все кончилось. Обычный обман чувств. Может, в дереве завелся жучок, или плющ шелестел снаружи... Ритм мог возникнуть и в моем воспаленном мозгу. Вот так человек впадает в детство и начинает валять дурака. Этот случай стал для меня уроком. Я понял, что чувства могут обмануть даже умнейшего из умнейших.
- Но как вы можете знать, сэр, с точностью, что это не была ваша жена?
- Чушь, Мелоун! Чушь! Я видел, как пламя охватило ее. Ну, что там могло остаться?
- Ее душа. Дух.
Челленджер тоскливо покачал головой.
- Дорогое мне тело распалось на составные элементы: газообразная его часть улетучилась, а твердые частицы выгорели и превратились в прах. Это был конец. Ничего не осталось. Со смертью все кончается, Мелоун. Разговоры о душе - это пережиток анимизма древних. Предрассудок. Миф. Скажу как физиолог: человека можно заставить совершать злодеяния или достичь высот добродетели путем манипуляций с сосудами мозга. Гарантирую, что в результате операции я превращу Джекиля в Хайда. Другой добьется того же путем гипноза. Алкоголь тоже сойдет. Или сильнодействующие лекарственные препараты. Так что все это заблуждения, Мелоун! Выдумки! Другой жизни нет... ночь - вечная ночь... долгий отдых для усталого труженика.
- Печальная философия.
- Лучше печальная, чем лживая.
- Возможно, вы правы. В такой позиции, во всяком случае, есть мужество. У меня нет возражений. Мой разум на вашей стороне.
- А вот я инстинктивно против! - вскричала Энид. - Как хотите, а я не могу в это поверить. - Она обвила руками могучую шею отца. - Вы никогда не убедите меня, что тебя, папочка, с твоим исключительным умом и величием духа после смерти ждет судьба каких-нибудь сломанных часов.
- Четыре ведра воды и мешок минеральных солей, - проговорил Челленджер, с улыбкой высвобождаясь из объятий дочери. - Вот из чего состоит твой папочка, дорогая, и тебе придется примириться с этим. Однако уже без двадцати восемь. Я жду вас на обратном пути, Мелоун. С удовольствием выслушаю рассказ о ваших приключениях в стане этих безумцев. |
