Романы » Белый отряд » Глава XXXIV. Как отряд развлекался в долине Памплоны

Глава XXXIV

Как отряд развлекался
в долине Памплоны

Пока военачальники держали совет в Памплоне, воины Белого отряда расположились в соседней долине, где стояли отряды Ланюи и Черного Ортинго, и принялись развлекаться фехтованием, борьбой и стрельбой из лука по мишеням, расставленным на склонах холма. Чтобы ничто не стесняло движений, молодые лучники сняли кольчуги, засучили рукава курток и, выстроившись в ряд, по очереди стреляли в цель; их смуглые руки и груди были обнажены, а льняные и каштановые волосы развевались на ветру; старшие - Джонстон, Эйлвард, Черный Саймон и еще человек пять-шесть - похаживали вокруг них, свысока и со знанием дела поглядывая на молодых, и то грубовато похваливали, то отпускали насмешливые замечания. Поодаль стояла кучка гасконских и брабантских арбалетчиков из отряда Ланюи и Ортинго и, опершись о свое незамысловатое оружие, внимательно следили за стрельбой англичан.

- Молодец, Хьюетт, отлично, - одобрил Джонстон молодого лучника, который застыл на месте, полураскрыв губы и опираясь на стержень, и смотрел вслед пущенной им стреле. - Как раз угодила в самое яблоко, впрочем, я и не сомневался в этом, лишь только запела тетива.

- Пускай стрелу мягко, но быстро и уверенно, - заметил Эйлвард. - Клянусь эфесом, mon gar, легко стрелять в такую вот неподвижную мишень, но когда прямо на тебя несется воин, заслонившись щитом и подняв меч, и сверкает глазами из-под забрала, ты вряд ли скажешь, что попадать в цель - дело нехитрое.

- В такую цель мне уже не раз случалось попадать, - ответил юноша.

- И будешь попадать опять, не сомневаюсь, дружок. Но послушай, Джонстон, кто этот парень, который держит лук, словно не лук, а пугало?

- Сайлас Питерсон из Хоршема. Да не щурь ты один глаз, когда пускаешь стрелу и не притопывай после с высунутым языком - от этого она не полетит быстрее. Стой прямо, действуй увереннее, как положено мужчине. Левую руку с луком держи неподвижно, а тетиву натягивай проворнее.

- Сам-то я копейщик, - заметил Черный Саймон. - Мне, по чести говоря, привычнее биться на копьях и мечах, чем стрелять. Однако я провел много дней среди лучников, разбираюсь в вашем деле и признаю, что в Отряде немало метких стрелков, мастеров своего дела, способных помериться силами с кем угодно и где угодно. И все же я не встречаю теперь таких искусников, каких знавал в былые дни.

- Вы рассуждаете здраво, - заметил седовласый Джонстон, повернув к говорившему лицо в рубцах и шрамах. - Извольте взглянуть туда, - добавил он, указывая на бомбарду, лежавшую посреди поля, - вот эта штука с ее дурацким грохотом и мерзкой сажей, которые вылетают из ее пасти, и нанесла ущерб хорошей стрельбе. Просто диву даешься, что такой рыцарь, как наш Принц, таскает за собой в обозе эту дрянь. Эй, Робин, рыжий лодырь, сколько раз я тебе говорил - не стреляй ты в упор при боковом ветре!

- Клянусь своими десятью пальцами, - вмешался в беседу Эйлвард, - каких искусных стрелков мне посчастливилось видеть при взятии Кале! Помнится, во время какой-то атаки один генуэзец высунул руку из-за щита и пригрозил нам, а мы стояли в сотне шагов от него. Сейчас же двадцать стрелков пустили в него стрелы, а потом, когда мы нашли генуэзца мертвым, оказалось, что у него в предплечье сидело восемнадцать стрел.

- Мне пришло на память, - заметил Джонстон, - что, когда большое судно «Кристофер», которое отобрали у нас французы, бросило якорь в двух сотнях шагов от берега, два лучника, малютка Робин Уитстафф и Илайес Бэддлсмир, выпустили каждые по четыре стрелы и начисто перерезали пеньковый якорный канат, и судно наскочило на береговые скалы.

- Да, что ни говорите, хорошие стрелки - редкость, - подтвердил Черный Саймон. - Однако я видел своими глазами, как ты, Джонстон, и ты, Сэмкин Эйлвард, и еще двое-трое из наших стариков стреляли не хуже тех, самых лучших. Разве не ты, Джонстон, состязаясь на стрельбище в Финсбери с отборными лондонскими лучниками, получил приз - жирного быка?

Неподалеку от беседовавших, опершись на арбалет, стоял смуглый черноглазый брабантец, прислушиваясь к разговору, происходившему на языке этого смешанного лагеря, понятном обеим нациям. Это был коренастый крепыш в шлеме и кольчуге; куртка, отороченная бархатом у ворота и на свисающих рукавах, свидетельствовала о том, что он человек с весом, младший командир или головной в шеренге.

- Никак не возьму в толк, - вмешался он, - почему вы, англичане, так любите эту палку в шесть футов. Если вас это развлекает, сгибайте ее, в добрый час, но зачем мне натягивать и спускать тетиву, если моя mouline^<1> отлично справляется с делом сама, не требуя от меня никаких усилий!

- Я не раз наблюдал хорошую стрельбу из вашего оружия с прикладом и стременем, - заговорил Эйлвард, - но, клянусь эфесом, дружище, при всем уважении к вам и к арбалету, я все же скажу: не мужское это оружие, и любая женщина сумеет выстрелить из него не хуже мужчины.

- Ну, спорить не стану, - ответил брабантец, - но что я знаю, то знаю: за все четырнадцать лет моей службы в армии не было случая, чтобы меня с моим арбалетом перещеголял в стрельбе какой-нибудь англичанин со своим луком. Клянусь тремя царями, я скажу даже больше: мой арбалет способен выполнять столь диковинные вещи, каких вы никогда не добьетесь с вашим луком.

- Хорошо сказано, mon gar, задорный петух и поет по-боевому, - заметил Эйлвард. - Сам-то я давно уже не упражнялся, а вот Джонстон потягается с вами - постоит за честь Белого отряда.

- А я побьюсь с вами об заклад на галон жюрансонского вина, что верх возьмет боевой лук, - заявил Черный Саймон, - хотя, пожалуй, кварта туинхэмского эля пришлась бы мне лично еще больше по вкусу.

- Принимаю вызов и готов с вами биться об заклад, - ответил брабантец; он снял куртку и обвел окружающих пристальным взглядом черных прищуренных глаз. - Но я не вижу подходящей мишени, нельзя же расходовать стрелы на эти щиты - в них попадет без промаха любой пьяный мужлан на деревенской ярмарке.

- Это опасный соперник, - шепнул Эйлварду, схватив его за рукав, один из английских ратников, - самый сильный стрелок из всех отрядов арбалетчиков. Это его стрела поразила насмерть коннетабля Бурбонского в сражении под Бринье. Боюсь, что ваш ставленник не выйдет с честью из состязания. - Я целых двадцать лет вижу, как Джонстон стреляет, и ручаюсь за него головой. А ты что скажешь, старый боевой конь? Согласен потягаться с этим молокососом?

- Полно, Эйлвард, - ответил старый лучник, - мое время прошло, мы, старики, потрудились на славу, теперь пусть продолжат наше дело молодые. И не стыдно тебе, Сэмкин, выставлять напоказ человека, который когда-то и правда умел пускать стрелы, но теперь обессилел? Дай-ка мне потрогать этот лук, Уилкинс. Я уж вижу, что это шотландский лук, по тому, как расположены зарубки: верхняя - снаружи, а нижняя - внутри. Клянусь черным распятием! Добротный лук из тиса с глубокими зарубками, у него крепкая тетива, он навощен, его и в руки взять приятно. С этаким-то луком я, пожалуй, и сейчас еще мог бы попасть в крупную, заметную мишень. Подай мне колчан, Эйлвард, я люблю, чтобы стрела была из ясеня или из кизила.

- Так же как и я, клянусь эфесом, - молвил Эйлвард, - вот эти три с гусиными перьями подойдут.

- Да, дружок, подойдут. Я раньше выбирал перья с седловинкой для смертоносной стрелы, и с горбинкой, когда хотел только легко ранить. Возьму эти две. Эх, Сэмкин, глаза с годами застит туманом и рука теряет силу!

- Ну что вы там копаетесь? - спросил брабантец; едва скрывая нетерпение, он следил за обстоятельными, неторопливыми движениями соперника.

- Я охотно посостязался бы с вами, - заметил Джон-стон. - На мой взгляд, боевой лук куда более стоящее оружие, нежели арбалет, хотя доказать это, может статься, уже не в моих силах.

- И мне так думается, - заявил, ухмыляясь, арбалетчик.