- Когда настанет этот счастливый день, - сказал Педро, - Испания будет для вас второй Аквитанией, и каковы бы ни были ваши планы, вы всегда можете рассчитывать на любой полк и любой корабль, над которыми развевается знамя Кастилии.
- И, кроме того, - добавил второй, - на любую помощь и силу, которыми располагает Мальорка.
- Что касается тех ста тысяч крон, которые я вам должен, - небрежно добавил Педро, - не может быть сомнения...
- Ни слова, сир, ни слова! - воскликнул Принц. - Теперь, когда вы в беде, я не буду оскорблять вас столь низменными и скаредными помыслами. Я уже заявил раз и навсегда, что я ваш - каждой тетивой моего войска и каждым флорином моих сундуков.
- Ах, вот поистине образец рыцарства, - сказал дон Педро. - Я полагаю, что если Принц так щедр, то мы можем, сэр Фернандо, воспользоваться его добротой в пределах еще пятидесяти тысяч крон. Присутствующий здесь сэр Уильям Фелтон, без сомнения, все это уладит.
Старый толстяк - английский советник - несколько опешил от столь стремительного согласия воспользоваться щедростью его государя.
- Дозвольте сообщить вам, сир, - сказал он, - что в государственной казне сейчас нет средств, мне пришлось выплатить жалованье двенадцати тысячам солдат, а новые налоги - на очаги и на вино - еще не поступили. Если бы вы могли подождать, пока прибудет обещанная помощь из Англии...
- Нет, нет, дорогой кузен! - воскликнул дон Педро. - Да если бы мы знали, что ваши собственные сундуки настолько пусты или что эта ничтожная сумма имеет то или иное значение, с нашей стороны было бы просто низостью...
- Довольно, сир, довольно, - прервал его Принц, вспыхнув от досады. - Раз государственная казна в столь плачевном состоянии, как вы говорите, сэр Уильям, то, я надеюсь, существует мой личный кредит, которым я никогда не пользовался для себя, но теперь он может быть пущен в ход ради друга в беде. Итак, раздобудьте эти деньги под мои драгоценности, если ничего другого нельзя сделать, и вручите их дону Фернандо.
- В виде обеспечения я предлагаю... - заявил дон Педро.
- Ни слова больше! - остановил его Принц. - Я не ломбардец, сир. Ваша королевская порука - вот мое обеспечение, и мне не нужны ни договоры, ни печати. Но у меня есть вести для вас, милорды и вассалы мои: наш брат Ланкастер на пути к нашей столице с четырьмя сотнями копейщиков и столькими же лучниками, дабы оказать нам помощь в нашем предприятии. Когда он прибудет и наша прекрасная супруга оправится от болезни, что, я надеюсь, произойдет с божьей помощью через две-три недели, мы присоединимся к армии в Даксе и снова подставим знамена бризу.
Радостным гулом голосов встретила группа воинов это сообщение о немедленных действиях. Принц улыбнулся воинственному пылу, который отразился на лицах людей, стоявших вокруг него.
- И вот что еще вас обрадует, - продолжал он. - Я имею точные сведения, что этот Генрих - очень храбрый командир, в его власти оказать нам упорное сопротивление, и борьба с ним сулит нам немало чести и удовольствия. Как мне сообщили, среди собственных подданных он набрал около пятидесяти тысяч воинов, и к этому надо прибавить двенадцать тысяч французских добровольцев, а они, как вы знаете, весьма храбрые и опытные солдаты. Можно сказать с уверенностью, что смелый и достойный Бертран Дюгесклен прибыл во Францию к герцогу Анжуйскому, намереваясь вместе с ним набрать большое войско в Пикардии и Бретани. Мы высоко почитаем Бертрана, ибо он раньше вкладывал немалый труд, чтобы обеспечить нам почетную схватку. Что вы думаете на этот счет, достойный Капталь? Он захватил вас врасплох в Кошереле, и, клянусь спасением души, вы получите теперь возможность отплатить ему за обиду.
При этом напоминании гасконский воин слегка нахмурился, недовольны были и окружавшие его земляки, ибо в тот единственный раз, когда они столкнулись с вооруженными силами Франции и англичане не помогли им, они потерпели жестокое поражение.
- Иные утверждают, сир, что счет уже больше, чем выравнен, ибо без поддержки гасконцев Бертран не был бы разбит под Ореем, а короля Джона не потеснили бы под Пуатье.
- Клянусь небом, это уже слишком! - воскликнул какой-то английский дворянин. - Мне кажется, Гасконь - слишком маленький петушок, чтобы кукарекать так громко.
- Чем меньше петушок, милорд Одлей, тем длинней у него шпора, - заметил Капталь де Буш.
- Ему могут прищемить гребешок, если он будет слишком шуметь, - вмешался другой англичанин.
- Клянусь божьей матерью Рокамадурской! - воскликнул лорд Мюсидан. - Я больше не могу этого выносить. Сэр Джон Чарнелл, вы ответите мне за эти слова.
- С удовольствием, милорд, и в любое время, когда вам угодно, - небрежно ответил англичанин.
- Милорд де Клиссон, - воскликнул лорд Одлей, - вы почему-то пристально смотрите в мою сторону. Клянусь богом! Я буду рад, если мы продолжим с вами это объяснение.
- А с вами, милорд Поммерс, - сказал сэр Найджел, протискиваясь вперед, - мне думается, мы тоже могли бы сразиться на копьях в достойном и почетном споре по этому вопросу.
В течение нескольких минут обе стороны успели переброситься десятком вызовов, ибо туча, столь долго выраставшая между рыцарями обеих наций, внезапно разразилась грозой. При этом гасконцы яростно жестикулировали, англичане держались бесстрастно, холодно и насмешливо, а Принц с полуулыбкой переводил взгляд с одних на других, как человек, который любит горячую схватку и вместе с тем опасается, чтобы страсти не разгорелись до той степени, когда он уже не сможет их сдержать.
- Друзья, друзья, - воскликнул он наконец, - вашу ссору пора прекратить! И тому, кто будет продолжать ее за стенами этой комнаты, гасконец он или англичанин, придется отвечать передо мной. Я слишком нуждаюсь в ваших мечах, чтобы вы обращали их друг против друга. Сэр Джон Чарнелл, лорд Одлей, вы, надеюсь, не сомневаетесь в храбрости наших друзей из Гаскони?
- Нет, сир, - ответил лорд Одлей. - Я слишком часто видел их на поле боя и знаю, что они весьма решительные и отважные джентльмены.
- Скажу тоже самое, - заявил второй англичанин, - но, конечно, мы не забудем о сегодняшнем, а они пусть научатся не болтать попусту.
- Нет, сэр Джон, - сказал Принц с укоризной, - у всякого народа свои нравы и обычаи. Найдутся такие, которые назовут нас холодными, хмурыми и молчаливыми. Но вы слышите, милорды из Гаскони, у этих джентльменов и в мыслях не было набросить тень на вашу честь и достоинство, - так укротите же свой гнев. Клиссон, Капталь, Де Поммерс, вы мне обещаете?
- Мы ваши подданные, сир, - ответили гасконские бароны не слишком охотно. - Ваше слово для нас закон.
- Тогда зальем все взаимные неудовольствия доброй мальвазией! - весело воскликнул Принц. - Эй, там! Открыть двери зала для пиров. Я долго был разлучен с моей дорогой супругой, но я скоро вернусь к вам. Пусть кравчие подают и менестрели играют, а мы выпьем чашу за предстоящие нам на юге славные бои!
И Принц удалился в сопровождении обоих монархов, тогда как собравшиеся, многие поджав губы и грозно хмурясь, медленно выходили друг за другом через боковую дверь в обширный покой, где были накрыты столы для королевского пира. |