- Господь да поможет мне! Я слабейший из слабых, - вздохнул Аллейн. - Молю бога о том, чтобы он укрепил мои силы.
- А ради чего? - насмешливо спросила она. - Ведь вы, насколько я понимаю, вознамерились навсегда замкнуться в четырех стенах монастырской кельи, так какая вам польза, если ваши молитвы и будут услышаны?
- Ради спасения собственной души.
Она отвернулась от него, грациозно пожав плечами и махнув рукой.
- И это все? - спросила она. - Значит, вы ничуть не лучше отца Христофора и всех остальных! Собственная душа! Собственная! Мой отец служит королю, и когда он на коне врезается в гущу боевой схватки, он никогда не думает о том, чтобы спасти собственное ничтожное тело. И его мало заботит мысль, что оно может остаться на поле боя. Тогда почему же вы, воины Духа, вечно каетесь, прячетесь по кельям да подвалам и всегда заняты только самими собой, а мир, который вам следовало бы исправлять, идет своей дорогой, и никто не видит и не слышит вас? Если бы вы так же мало тревожились за свою душу, как воин за свое тело, вы приносили бы больше пользы душам других людей.
- В ваших словах, госпожа, есть доля правды, - отозвался Аллейн. - Но все-таки что, по-вашему, должны делать духовенство и церковь? Мне не ясно.
- Пусть бы они жили, как остальные люди, и так же работали, проповедуя больше своей жизнью, чем словами. Пусть бы они вышли из своего уединения, смешались с бедняками, познали те же страдания и радости, те же заботы и удовольствия, те же соблазны и волнения, что и простой народ. Пусть трудятся в поте лица своего, и гнут спину, и пашут землю, и берут себе жен...
- Увы, увы! - воскликнул Аллейн в ужасе. - Вас, наверно, отравил своим ядом этот Уиклиф, о котором я слышал столько плохого.
- Нет, я его не знаю. Я поняла это, просто глядя из окна моей комнаты и наблюдая за бедными монахами из монастыря, за их унылой жизнью, их бесцельными ежедневными трудами. И я спрашивала себя: неужели добродетель не годится ни на что иное, как засадить ее среди четырех стен, словно она дикий зверь? А если добрые будут замыкаться от мира, а злые - разгуливать на свободе, то разве не горе этому миру?
Аллейн с изумлением посмотрел на нее - щеки ее разрумянились, глаза блестели, и вся ее поза выражала глубокую убежденность. Но в один миг все это исчезло, и она по-прежнему весело и лукаво заулыбалась.
- Вы согласны сделать то, о чем я попрошу?
- Что именно, госпожа?
- Ох, клирик, какой же вы не галантный! Настоящий рыцарь никогда бы не спросил, а тут же бы дал клятву исполнить. Нужно только подтвердить то, что я скажу отцу.
- Подтвердить - что?
- Сказать, если он спросит, что я встретилась с вами к югу от дороги в Крайстчерч. Иначе меня запрут вместе с камеристкой, и мне неделю придется сидеть в комнате и прясть, вместо того, чтобы скакать на Трубадуре по Виверли-Уок или спускать маленького Роланда на виннириджских цапель.
- Если он спросит, я ему вовсе не отвечу.
- Не ответите! Но он захочет получить ответ! Нет, уж вы не подводите меня, иначе дело для меня обернется плохо.
- Но, госпожа, - воскликнул Аллейн в глубоком отчаянии, - как я могу сказать, что это произошло к югу от дороги, когда отлично знаю, что мы встретились в четырех милях к северу!
- Так вы не скажете так, как я прошу?
- Наверное, и вы не скажете: ведь вы же знаете, что это неправда!
- Ну, мне наскучили ваши проповеди, - заявила она и удалилась, кивнув своей прекрасной головкой и оставив Аллейна до того подавленным и униженным, точно он сам предложил ей какую-то низость.
Однако не прошло и нескольких минут, как она вернулась уже совсем другая, ибо настроение у нее менялось очень быстро.
- Вот видите, мой друг, - сказала она. - Если бы вы заперлись в монастыре или в своей келье, вы сегодня не смогли бы научить капризную девицу сохранить верность правде. Разве не так? Какая цена пастырю, если он бросает своих овец?
- Это плохой пастырь, - смиренно согласился Аллейн. - Вот идет ваш достойный отец.
- И вы увидите, какая я способная ученица. Отец, я очень обязана этому молодому клирику: он оказал мне услугу и помощь сегодня утром в Минстедских лесах, в четырех милях к северу от дороги на Крайстчерч, где я не имела права находиться, ибо вы приказали мне другое.
Все это она доложила звонким голосом, а затем покосилась на Аллейна, ожидая его одобрения.
Сэр Найджел, который вошел в зал, держа под руку седоволосую даму, остановился, ошеломленный этой неожиданной вспышкой искренности.
- Ах, Мод, Мод, - отозвался он, покачав головой, - мне труднее добиться от тебя послушания, чем от тех двух сотен пьяных лучников, которые последовали за мной в Гиень. Однако тише, девочка, твоя достойная мать сейчас будет здесь, и ей незачем знать все это. Мы скроем это твое путешествие от начальника военной полиции. Иди в свою комнату, детка, и придай себе печальный вид! Покаявшемуся грехи прощаются. А теперь, дорогая матушка, - продолжал он, когда дочь ушла, - сядьте вот здесь, у огня, ибо кровь ваша стала холоднее, чем была. Аллейн Эдриксон, я желал бы поговорить с вами, мне хотелось бы, чтобы вы поступили ко мне на службу. А вот идет - как раз вовремя - и моя достойная супруга, без ее совета я не принимаю никаких решений; это ее мысль - вызвать вас сюда.
- Я составила о вас хорошее мнение и вижу, что вы человек, на которого можно положиться, - сказала леди Лоринг. - Мой дорогой супруг действительно нуждается в ком-то, кто был бы всегда рядом с ним и, так как он уж очень мало думает о себе, заботился бы о нем и выполнял его желания. Вы повидали монастыри; для вас было бы полезно также повидать и широкий мир, прежде чем сделать между ними выбор.
- Именно по этой причине мой отец и пожелал, чтобы я на двадцатом году вышел в мир, - сказал Аллейн.
- Значит, ваш отец был человек разумный, - сказала она, - и самый лучший способ исполнить его волю - это пойти по той дороге, на которой все, что в Англии есть благородного и достойного, будет вам попутчиком.
- Вы ездите верхом? - спросил сэр Найджел, глядя на юношу своими глазами навыкате.
- Да, мне в аббатстве много приходилось ездить верхом.
- Все же есть разница между монастырской клячей и боевым конем воина. Вы поете, играете на инструментах?
- На цитоле, флейте и ребеке.
- Отлично! Гербы описываете?
- Любые.
- Тогда опишите вот это, - предложил сэр Найджел, подняв руку и указывая на один из многочисленных щитов со спаренными, строенными и счетверенными гербами, украшавших стену над камином. |
